Второй декан Весов, Дракон (03.10-13.10)

Ключевое слово - Независимость. Вся цель эволюции вплоть до состояния человека заключается в развитии эгоистичных инстинктов и животных качеств души в борьбе с окружающими условиями за физическое выживание. Но когда обретенные в жестокой борьбе звериного прошлого способности и возможности начинают использоваться в интересах всеобщего блага, душа перестает функционировать на животном уровне и возносится к тому, что мы называем божественным. Она торжествует победу над Драконом и перестает радоваться дискомфорту и боли других живых существ. Поэтому текст декана гласит: Поступай справедливо даже со своими врагами, ибо лучше претерпеть зло, чем отплатить возмездием.

@темы: Духовная Астрология

---

№164.

Ода гранату. Лорка

Кристаллизованным небом
вызрело тело граната.
(Зерна - янтарные звезды,
пленки - подобья заката.)
Небо его иссушилось,
в лапище времени лежа,
кажется старческой грудью
в желтом пергаменте кожи.
И стал черенком лампадки
сосок, чтоб светить прохожим.

Плод этот - крошечный пчельник,
кровью наполнены соты.
Женские губы, как пчелки,
строят всегда их с охотой.
Не потому ли так весел
смех его тысячеротый.

Спелый гранат - это сердце,
что над посевом стучится,
и, зная, как оно гордо,
не поклюет его птица.
Как человечье, снаружи
оно кожурою жестко.
Но только пронзи - и брызнет
весенней зари полоска.
Гранат - сокровище гнома,
того, что вел разговоры
с девочкой Розой, блуждавшей
в чаще дремучего бора.
Того, что в яркой одежке
и с бородой серебристой.
До сей поры еше прячут
это сокровище листья.
Сколько рубинов и перлов
в кубке янтарном таится!

В колосе - хлеб наш. В нем слава
жизни и смерти Христовой.

Символ терпенья в маслине
и постоянства людского.

Яблоко - завязь соблазна,
плод, пробудивший земное,
капелька времени она,
связанная с сатаною.

Плачет цветок оскверненный
в сочном ядре апельсина;
пламенным золотом стал он,
белый в былом и невинный.

Распутством пьяного лета
рожден виноград мясистый,
но церковь благословеньем
хмельной его сок очистит.

Каштаны - очаг вечерний,
поленьев треск, запах дыма
и память о чем-то давнем,
как кроткие пилигримы.

Желуди - детская сказка,
что в сердце навеки хранима.
Айва золотится кожей,
как чистота и здоровье.

Гранат же - небесный кубок,
полный священною кровью.
То кровь земли,чье тело
ручей иглой своей ранил.
То кровь голубого ветра,
ободранного горами.
Кровь моря под острым килем,
реки - под напором весел.
Гранат - предыстория крови,
той, что в себе мы носим.
Замысел крови, вмещенной
в шар, терпковатый и крепкий.
Наш череп и наше сердце
напоминает он лепкой.

O спелый гранат, горящий
среди зеленой прохлады,
плоть от Венериной плоти,
смех многошумного сада.
Для мотыльков ты солнце,
застрявшее в предвечерье,
в червей же вселяешь ужас -
обжечься боятся черви.

Ты лоно плодов грядущих,
ты светоч жизни, планета
в небе ручья, цветущем
красками позднего лета,
вместилище неутолимой
страсти земного света.

---

№162.

---

№160.

Алый октябрь! Время кленовых вихрей,
Рыжих грифонов с солнечными глазами,
Дымных лесов и светло горящих тигров,
Смелых людей со звонкими голосами.

Мудрый октябрь сводит сестер и братьев.
На перекрестках бойко шумит торговля.
Слух затаился в шорохе длинных платьев:
Герцог из замка Драхен – и вдруг помолвлен!

Герцог, что был вчера нелюдимей зверя,
Нынче зовет весь город к себе на свадьбу.
Варятся вина – только никто не верит,
Что обошлось без ведьмы в его усадьбе.

Слишком янтарен взгляд молодой невесты,
Слишком запястья тонки и речи – вольны...
Но ни одной крестьянке не любо место
Гордой хозяйки замка в предместьях Кельна.

Пусть в золотистом хмеле потонут сплетни!
Всякий язык смягчится, отведав меда.
Плющ разрушает кладку стены столетней,
И догорает ласковый вечер года.

Елена Фельдман

---

№159.

---

№156.

@темы: Цвет мужества - белый

---

Небахат Чехре.

@темы: Красивые люди

---

Филиз Ахмет

@темы: Красивые люди

---

Мелодия для шарманки.

Мелодия для шарманки придумана таким образом, что она просто не может понравиться, и, вероятно, не должна. Фильм сделан в манере рождественской сказки, которая по исходным условиям предполагает праздничную расслабленность, набор сантиментов и чудо в финале. Но Кира Георгиевна Муратова, железная дама отечественного кино, свободна от чужих представлений о волшебстве. Она переворачивает вверх дном жанр святочного рассказа, который в ее исполнении приобретает тот горький привкус, что отличал андерсеновскую "Девочку со спичками". Мелодия для шарманки не имеет отношения к датскому сказочнику, построена на оригинальном сценарии, но по ощущению - это андерсеновская притча, злая, жестокая, в меру назидательная, обдающая холодом, как ледяной ветер в лицо. Другой вольной опорой фильма стал новозаветный сюжет Евангелия от Матфея об избиении младенцев в Вифлееме.

В качестве Вифлеема выступает современный Киев. Два ребенка – сводные брат и сестра – разыскивают своих отцов. Их путь пролегает через помойки, городской вокзал, казино, супермаркет. Муратова, как всегда дерзко, рифмует между собой элементы среды, наилучшим образом репрезентирующие нравы времени (разве что в чуть смещенном варианте, с поправкой на украинский оскал капитализма). Пошлое роскошество игорных заведений и мнимое великолепие супермаркетов в сочетании с привокзальным варварством и трущобным колоритом бесхозных мест формируют условную среду фильма, оказывающуюся территорией узнаваемых отношений. Армия охранников, поделившая страну на вип-зоны и отстойники, сверхбогатые и сверхнищие, толпы равнодушных друг к другу людей, зомбированных погоней за преуспеванием – архетипы, актуальность которых не скрыть ни мозаичной барочностью, ни соц-артовской декоративностью.

Мир перевернулся, инфантильности подвержены не только дети, но и взрослые. Персонажи фильма, проходящие мимо Алены и Никиты, заняты развлечением себя. Чего стоят образы проигравшегося миллионера, матери, которую дочь не может оттащить от привокзальных игорных автоматов, стаи состоятельных клептоманов, которые могли бы купить все, что крадут, но предпочитают приобрести право воровать. Кунсткамера Муратовой изобилует чудаками, претерпевшими мутацию и увязшими в психических расстройствах. Фильм хочется назвать издевательски – в память о старой советской сказке – Новогодние приключения Алены и Никиты. Но Муратова не издевается и, уж тем более, не паразитирует на советском кино. Она упрямо следует своим путем, в котором эхом пресловутой самостийности отзываются элементы выпученной театральности (Два в одном), перевернутого ритуала (Чеховские мотивы), бытового абсурда (Второстепенные люди), черного сарказма (Три истории). Муратова обращается к детству, но не апеллирует к детскому. Не всякий подготовленный зритель выдержит два с половиной часа спектакля о жестокосердии и черствости. Счастливый исход безутешной одиссеи двух сироток умаслил бы сцепку зрителя с экранным действом, но Муратова непреклонна: миру, в котором нет сострадания к детям, она ставит ноль.

Искаженная реальность Муратовой не всякому придется по вкусу. Но этот дефект зрения приближает автора вплотную к отображаемым болезненным явлениям и удерживает его от выпадения в осадок назойливого морализаторства. Концептуальная изломанность позволяет избежать пафоса в драматических эпизодах, а нарочитая искусственность исполнения снимает угрозу душной риторики.
"Сольные" способности малолетних актеров оставляют вопросы, но дуэту ладно аккомпанирует старая гвардия, чье присутствие добавляет фильму если не цельности, то сверкающего обрамления.


Песенный пролог фильма, Русланова, появляющаяся в роли поющей бомжихи, "хор" вокзальных пассажиров с мобильниками, две "острых" песни Земфиры – всё это говорит о том, что Муратова была настроена на музыкальный характер повествования, но с учетом субъективного понимания гармонии. "Музыкой" ее кино являются знаменитые рефрены, театральные переливы, уродливые интонации, кукольные ударения. Вместе они рождают не просто мелодию, но сообразуют симфонию большого города, погрязшего в суетливых вибрациях и человеческой глухоте.

Скрипящий, неуклюжий, старомодный голос шарманки точно выражает дух кино Муратовой – властного и принципиального художника, на протяжении десятилетий неуклонно ведущего свою партию. Ее кино держится на персональной звуковой волне, отличной от потока официозного, победительного, позерского, мещанского шумов. Образ шарманки – игрушечной шкатулки с музыкой – предполагает необязательность и спонтанность представления, которое больше говорит не об исполнителе, а о его зрителях: случайных прохожих и уличных зеваках, неизвестно по какой причине готовых внимать заунывной мелодии. Все люди, как минимум, делятся на тех, кто слышит мелодию для шарманки, и тех, кто ее не улавливает. В конечном итоге музыка – субстанция индивидуальная, и она у каждого своя. Для одних Мелодия для шарманки - это разнобой малоприятных звуков, понапрасну тревожащих слух, для других – авангардное музицирование, укладывающееся в русло муратовских стандартов, а для третьих – ораториальное произведение, в условиях безрадостной диалектики бытия взывающая к человечности и милосердию.

***

Любопытно, что у Муратовой пробивается надежда и на очень богатых. У них как раз есть ресурс человечности. Главный враг Муратовой — средний класс. Обслуга богатых. Те, кто чуть выбился из нищеты. Для настоящих нищих это — Эверест, но для настоящих богачей — так … холмик. Вот в них никакой человечности. Отсюда — сцена с тётенькой в шапке, которая в начале «Мелодии для шарманки» крадёт у детей пятисотенную заграничную банкноту. А что ей делать? Разменять деньги и отдать этим странноватым соплякам? Взять малышей с собой? (Это жест. Но на этот жест способен по-настоящему богатый человек. Он потому и богат, что способен на неординарные, лихие жесты. Может рискнуть). Сдать детей в социальную службу? Ага… Они оттуда-то и сбежали. Тётенька принимает единственно правильное для её слоя решение. Просто забирает у детей деньги. Вот за это-то Кира Муратова этот слой и ненавидит настоящей горьковской ненавистью. Никакого прощения. Калёным железом, плевком в глаза.

Жёстким подчеркиванием — голодные, брошенные дети, мимо которых вы спешите праздновать Рождество — ваши дети, дети вашего социального слоя. При всей своей гротесковости Муратова умело фиксирует социальное происхождение детей. Это — дети интеллигентов; они — нищие, странноватые, у них некоторые нарушения в психике, но речь у них грамотная; они верно используют «взрослые» слова, они могут читать английские буквы. Повернись по-другому судьба, словно бы говорит Кира Муратова, интеллигентному зрителю, и, упаси, конечно, бог, но и ваш ребёнок может оказаться на улице, и сквозь окна будет смотреть, как прыгает по комнате счастливая девочка в костюме ангела.

А Фее будут доверены самые страшные слова во всём фильме, прямая цитата из горьковского «Клима Самгина»: «А был ли мальчик? Может и мальчика никакого не было?»

Горький здесь не с ветру взят. Горький — самый близкий автор для Муратовой. В «Мелодии для шарманки» это в особенности видно. На первый взгляд фильм этот осовремененная экранизация «Мальчика у Христа на ёлке» Достоевского. Но это «Мальчик у Христа на ёлке», прочитанный материалистическими, атеистическими глазами, то есть глазами Горького.

В середине фильма скороговоркой перечислены все литературные предшественники «Мелодии для шарманки». Богатый праведник объясняет своей жене по телефону: «Ну, такой мальчик, ну из Диккенса, Достоевского…» Горький не назван, именно потому, что слишком близок. Остальные поименованы по понятной социологической причине. Рождение капитализма возвращает в XIX век, значит, актуальны становятся все писатели XIX века, писавшие о несчастных, бедных, униженных и оскорблённых; в частности, о голодных, нищих, интеллигентных (что важно) сиротах, бродящих по большому, богатому, в лучшем случае, равнодушному, в худшем, враждебному им городу. Другое дело, что сделано это без того напряжения, что делало произведения этих писателей бестселлерами. Художническое напряжение здесь направлено в другую сторону — не привлечения зрителя, а принципиального и почти оскорбительного его отталкивания.

В художнический инстинкт таких режиссёров, как Муратова, вписано полное и исчерпывающее презрение к зрителям. Их дело снять хороший (по их представлениям) фильм. А то, что во время демонстрации этого фильма после первых же 20 минут ползала хоть Каннского кинофестиваля, хоть кинотеатра «Победа» в городе N, как метлой выметет, это их не колышет. Зато те, кто останутся, будут раз по тридцать пересматривать их фильмы. Розановская стратегия. «Я с читателем не церемонюсь. Пошёл к чёрту!» Если читатель (и зритель) после такого «приглашения на казнь» остаётся, то он — мой.

Исчерпывающий пример такой стратегии — финальная сцена фильма. То есть, можно привести и массу других примеров, например, эстрадная, утрированная, анти-станиславская игра актёров. Что-то вроде декораций в фильме Поланского «Пианист». Дескать, да вам и без того жутко, хотя я декорации выстроил гетто, а если бы я совсем к «жизненной правде» приник, что с вами бы было? Так и здесь. Артисты наигрывают. Да, если бы они не наигрывали, вас бы и вовсе затрясло. Скажите, спасибо, что я вам этой утрированной игрой артистов напоминаю: фильм, искусство, гротеск, вам же от этого спокойнее. Или нет? Впрочем, здесь я, может, и ошибаюсь. Табаков-то не наигрывает и вписывается в гротеск Муратовой вполне органично.

Можно привести и другой пример манифестации такой стратегии. Вонючая бомжиха на вокзале, которая поёт прекрасную украинскую песню. Её гонят, мол, воняешь… Вот это и есть моё искусство, словно бы говорит, Кира Муратова. Вот это — тот самый револьвер, заряженный вонью, поднятый против вашей чистенькой культуры, получите. Однако же эта манифестация достаточно динамична и эстетически безукоризненна.

Финальная сцена — подчёркнутый удар по зрителю. Жёсткий и точно рассчитанный. Строительные рабочие находят труп замёрзшего ребёнка. Над ребёнком — гроздь воздушных шариков. Открытое окно, в которое сыплет рождественский снег. Рабочие застывают над мёртвым ребёнком. Немая сцена в точности копирует многочисленные изображения поклонения пастухов, что вписано в теологический смысл фильма. В начале мальчик находит картинку «Избиение младенцев». Бережёт её, носит с собой. Почему? Потому что фильм о современном «избиении младенцев». Этот мальчик, убежавший из детдома со своей сводной сёстрой в поисках отца, странный, не от мира сего, может стать спасением сего мира. Не хочется писать «мессия», уж больно слово … обязывающее, но (придётся применить вульгаризм) типа того. И вот он гибнет. Анти-Рождество.

Над ним склоняются «пастухи», простые, рабочие люди. Они поклонились бы ему живому и спасли бы живого, а так кланяются мёртвому. Сцена — очень красивая. И в ту же секунду, когда зритель соображает: «Поклонение пастухов», один из рабочих начинает икать. Если бы он икнул один, два раза, это было бы необходимым противовесом неожиданно олеографически красивой сцене. Но он икает бесконечно долго. Как бесконечно долго бьёт кирпичом по лицу человека Жан Габен в жутком фильме Марселя Карне «Набережная туманов». «Ударь раз, ударь два, но не до бесчувствия же», — говорили старые артисты про чересчур сильно действующие приёмы искусства. Муратова бьёт до бесчувствия. Всё тот же револьвер, поднятый против культуры. Не нравится? Анти-эстетично? Дурновкусно? Противно? А то, что маленькие дети (они могут быть и вашими детьми) замерзают насмерть в вашем городе — нравится? Не дурновкусно? Не противно? Получите…

@музыка: Анна Герман - Колыбельная;Carol Of The Bells;Земфира - Во мне

@темы: Красный свет с Дерева Жизни, Такие разные, такие разные, такие разные иголки, Право петь грустные песни принадлежит не библейскому олицетворению алчности, Рождество на балконе

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

7 самых коротких и трогательных рассказов.

1. Джейн Орвис. «Окно».
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.

2. Лариса Керкленд. «Предложение».
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!

3. Чарльз Энрайт. «Призрак».
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.

4. Эндрю Э. Хант. «Благодарность».
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты…
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.
«Спасибо тебе, Господи, — подумал он, — жизнь просто восхитительна!»

5. Брайан Ньюэлл. «Чего хочет дьявол».
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
- Слушай, чего он от тебя хотел?
- Мою душу. А от тебя?
- Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
- Хочешь, пойдём поедим?
- Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
- Ничего страшного. У меня полно.

6. Алан Е. Майер. «Невезение».
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
— Мистер Фуджима, — сказала она, — Вам повезло, Вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь Вы в госпитале, Вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
— Где я?
— В Нагасаки, — ответила она.

7. Джей Рип. «Судьба».
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел — и мы поженимся, решка — и мы расстанемся навсегда.
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.
Мы уставились на нее с недоумением.
Затем, в один голос, мы сказали: «Может, еще разок?»

---

Альбина и Даркина.

В одном самом обыкновенном городе жила-была девочка. У нее было красивое имя Альбина и младшая сестричка по имени Даркина. Альбина была худенькой блондинкой с голубыми глазами, а Даркина - пышечкой-брюнеткой с темно-зелеными. А вот родились они: Альбина - в темное, ночное время года, когда дни стремительно укорачивались, стремясь к самому короткому, а Даркина - солнечным утром, когда вся природа радовалась своему пробуждению и расцвету. Может быть, поэтому Даркина больше улыбалась и росла очень жизнерадостной и легкомысленной девочкой, а голубоглазая Альбина была склонна к мечтательности и грусти. Если у Даркины любое дело получалось с лёту, то у Альбины все зависело от настроения. А оно у нее часто бывало грустным, ведь она была старшей сестрой, и ей часто доставалось от родителей и за себя, и за сестру. Иногда она удивляла родителей и свою сестру замечательным рисунком или игрой, которую она придумывала сама, а иногда отказывалась делать самые простые вещи и молча плакала, ничего не объясняя.

Их мама происходила из старинного рода, в котором через поколение женщины почему-то рано умирали. Альбина и Даркина были следующими. Но девочки ничего об этом не знали. Обе они, как и почти все девочки на свете, любили играть, только Даркина любила кукол, а Альбина - кукол не очень любила, зато ей нравились мягкие зверушки. Когда сёстры были еще маленькими, отец привез им из заморской страны замечательные игрушки: Альбине тигрёнка, а Даркине - нарядную куклу с золотистыми кудряшками. Обе девочки очень любили своих игрушечных друзей. Но легкомысленная Даркина могла бросить где-нибудь свою Лизу и забыть про нее на время, пока бегала по улице с мальчишками, а серьезная Альбина всегда брала с собой в постель Тигряшу. Он был единственным, кому она всегда могла рассказать о своей жизни. А жизнь, как было сказано, у нее не была особенно веселой, ведь она была старшей сестрой, и с нее спрашивали порядок в доме, когда родители возвращались с работы. Даркина же была шалуньей и часто не слушала Альбину.

Так и росли девочки, а игрушки их старились. Особенно досталось Лизе - ее носик облупился, кудряшки отклеились и, одну руку куклы Даркина где-то потеряла. И она стала забывать свою любимицу. Отец привез ей как-то новую, еще более красивую куклу, а старую мама выбросила на помойку.

А вот Альбина берегла своего Тигряшу, как могла, зашивала его мех, если он рвался. И по-прежнему всегда брала его с собой в постель. Родители и сестра уже стали над ней смеяться, ведь время шло и обе девочки незаметно превратились в хорошеньких девушек. Даркина уже давно бросила играть в куклы, уж третья кукла ее пропала неизвестно где, а Альбина все еще берегла своего друга.

Однажды, вернувшись домой, Альбина не нашла Тигряшу на своей кровати. Встревоженная, она стала искать и вскоре нашла его голову в нижнем ящике родительского платяного шкафа. Альбина заплакала и прижала её к себе. Кто смог так ужасно поступить с ним? Когда вернулась домой мама, она застала свою старшую дочь горько плачущей и все еще обнимающей Тигряшину голову. Альбина вся дрожала от рыданий и не могла произнести ни слова.

Тогда мама, видно, испугалась и сказала, что она хотела постирать Тигряшу, ведь он стал такой старый и грязный. Мама еще подумала про себя: "и такой никчемный!". Альбина так и не узнала, говорила ли ее мама правду. Тигряшкино туловище так и не нашлось, а мама сказала, что оно очень испортилось от стирки, и его пришлось выбросить. Долго еще Альбина не могла забыть гибели своего маленького друга. Она могла только беречь его старую голову и иногда разговаривать с ней.

Прошло еще немного времени, Даркина первая ушла из дома, стала жить далеко, в другой стране, и вскоре там погибла - ее понесла лошадь. Родители и сестра оплакали девушку и похоронили ее. Альбина теперь часто плакалась Тигряшиной голове, тоскуя о сестре. И ей казалось, что голова ее понимала и жалела гораздо больше, чем все люди с руками и ногами.


Прошло время. Альбина вышла замуж, и у нее появились один за другим двое замечательных малышей - мальчик и девочка. А Тигряшина голова осталась где-то в родительском доме, в старом фибровом чемоданчике. Иногда Альбина вспоминала своего друга, но дети не давали ей грустить. Их звонкие голоса радовали мать и отца, маленькие ножки бойко топали по всему дому. Игрушки детей тоже часто ломались, и Альбина, помня своего Тигряшу, старалась починить их. Поэтому у детей было много старых и любимых игрушек с новыми глазами и носами, зашитыми платьицами.


Дети выросли, их глаза стали серьезными, первые неудачи уже ранили их. Редко теперь раздавался в доме звонкий и беззаботный смех, все чаще дети уходили из дома по своим уже недетским делам. Альбина стала тосковать и снова вспоминать Тигряшу, разговоры с его головой. Иногда ей казалось, что он отвечает ей и даже рассказывает о разных людях. Он рассказывал ей об очень страшном мире вокруг нее. Да и что хорошего он мог видеть, находясь внутри старого фибрового чемоданчика? Но Альбина ему верила, потому что он был ее единственным настоящим другом.

Постепенно она перестала выходить из дома, потому что ей было страшно, что с ней что-то произойдет. Альбина пыталась рассказывать близким о тех опасностях, которые ей угрожали, но ей никто не верил, и скоро она осталась совсем одна. Только Тигряшин тихий голос по-прежнему говорил с ним, но и он стал пугать Альбину. Однажды ей приснилось, что голова в чемоданчике плачет и просит ее о спасении. Как жалко Альбине стало своего старого друга! Бедный- он там совсем один и уже так давно. Утром Альбина проснулась вся в слезах и решила ехать в родительский дом. Что бы не случилось с ней, она должна помочь Тигряше, она должна спасти его. Она плохо представляла себе, как она это сделает, но знала, что от этого теперь зависит все.

Альбина вбежала в родной дом и кинулась в чулан, в котором много лет никто не разбирал старые вещи. Она стала искать чемодан, и сначала его нигде не было, но потом под целой грудой старых ящиков и сумок обнаружился чемоданчик из фибры. Альбина нажала на его замочки, но, вот досада, они не открывались. "Значит, - подумала женщина, - они закрыты на ключ". Что же делать? Она даже хотела, было, сломать замочки, но Тигряшин голос стал от этого совсем жалобным. Он не хотел, чтобы она ломала замочки его темницы. И Альбина стала искать ключик. Но ведь такие ключики очень маленькие, и все это было так давно, что найти ключик казалось невозможным. И, действительно, женщина перерыла все, что только могла, она переложила все вещи в чулане и открыла все сумки и чемоданы, но нужного ключика все не было.

Тогда она подошла к своей старенькой маме и спросила у нее про ключик. Старушка поискала у себя в ящиках и скоро дала ей маленький стальной ключик. Альбина сразу открыла им старый чемоданчик. Тигряшина голова была там, и Альбина прижала ее к себе и заплакала. Так же, обняв ее, она свернулась калачиком на диване, том самом, на котором спала еще в детстве. И незаметно для себя уснула. Во сне она видела Тигряшу еще новеньким, с туловищем и лапами, пушистого и красивого. Мало того, он еще взял ее за руку и повел на улицу. И ей было совсем не страшно теперь.

Альбина проснулась и пошла с Тигряшиной головой в магазин. Там она купила пушистый искуственный мех рыжего цвета в чёрную полоску и легкую набивку. Еще она купила пуговички для глаз и носа, ведь старые совсем стерлись, крепкие нитки и разные иголки. Она пришла домой и стала шить Тигряше новое тело из этого меха. Она очень старалась, и тело получилось очень красивым. Потом она вычистила его старую голову, аккуратно зашила все прорехи, пришила новые глаза и носик, а из ярко-красного лоскутка сделала ему язычок. Потом она соединила вместе туловище и голову Тигряши, и легла спать с ним в обнимку.

Старая мать наклонилась над спящей дочерью, и с ней произошло то, чего не было уже много лет - она заплакала. Ее слезы упали на лоб дочери и Тигряшину голову.

Утром Альбина проснулась и увидела свою мать-старушку, которая нянчила на коленях Тигряшу. Она испуганно вскочила и хотела отнять его у матери. Мать растерянно посмотрела на нее и продолжала гладить Тигряшу. Он казался почти совсем живым.

- Ты принесешь хлеб? А я подержу его...

Альбина долго смотрела на мать, потом кивнула и пошла в магазин. На улице было солнце, какого она не видела уже много лет. Лица людей казались добрыми и приветливыми. Хлеб оказался теплым, недавно из печи, и очень душистым. Альбина в детстве любила есть горбушку с вареньем, запивая теплым молоком. У мамы, наверное, есть варенье. Женщина купила еще молока и пошла домой. Сейчас она намажет хлеб вареньем и подогреет молоко, и они вдвоем, нет, втроем с Тигряшей, позавтракают, как это было давно-давно, и как теперь будет долго-долго.

@музыка: Планка - Плюшевый тигрёнок

@темы: Жизнь – это просто миска черешен

---

Сара и старые туфли.

Сара была просветлённой женщиной новой эпохи. Она понимала необходимость ответственного отношения к жизни и знала, что ей надлежит найти причину своего пребывания на этой планете. Поэтому Сара спросила у наставников, что ей делать для того, чтобы найти «своё место» (место, на котором она согласилась быть), и они ей всё подробно рассказали. Она поняла, как это делается, и приступила к сотворению того, чем ей хотелось бы заниматься в жизни.

Сара хотела заниматься экологией, чтобы участвовать в улучшении условий жизни на Земле. Поэтому, когда внезапно появилось окно возможности, она смогла именно этим и заняться. Возможность представилась в виде работы в компании, занимавшейся передовыми экологическими системами. Сара была в восторге, она поверила в то, что сможет помочь очень многим людям. Компания, где ей предстояло осуществить цель всей жизни, располагалась в комфортабельном офисе на другом конце города, и ей нужно было ездить туда каждый день.
«Вот зачем я здесь, — поняла она. — Мне так это нравится». На душе у неё было светло и радостно. Когда она приступила к работе, всё оказалось прекрасно, за исключением одного. Обретая нынешнее воплощение на Земле, Сара получила боязнь замкнутого пространства. На работу ей нужно было добираться в метро, и дважды в день она испытывала приступ клаустрофобии. Каждое утро она входила в метро, и её потихоньку начинал сжигать страх. Она впадала в панику, вспотевшими руками хваталась за поручень, и её сердце бешено колотилось на протяжении всех двадцати пяти минут, которые занимала дорога до её любимой работы.

Месяц спустя Сара встретилась со своими наставниками и с болью призналась:
— Это не для меня. Мне нужно поискать другую работу.
— Как это, — спросили наставники, — не сотворила ли ты именно то, что хотела? Разве это не победа?
— Я не могу больше ходить на эту работу из-за клаустрофобии, — ответила Сара. — Путь туда и обратно напрочь портит мне весь день!
— Сара, — предложили наставники, — а что, если мы уничтожим страх, а не работу?
— Не знаю, — сказала Сара в замешательстве, — с этим страхом я живу уже 35 лет, а работаю всего месяц.
Как видите, Сара свыклась со своим страхом. Он, как старые туфли, был чем-то вроде друга — данностью, чем-то, что всегда было с ней. И, как старые туфли, он мог быть уродливым и изношенным, но она настолько привыкла, что уже и не хотела ничего менять.

Комментарий Кэрролла Ли

Это не вымышленная история. Сара — реальный человек, и боязнь закрытого пространства, работа, проблемы — тоже реальны. Вам будет приятно узнать, что Сара сумела преодолеть свои страхи, и до сих пор она спокойно и радостно ездит в метро на любимую работу. Однако были времена, когда она сомневалась в возможности подобного. Она часто говорила: «Что? Эта психологическая проблема была всегда. Как от неё избавиться? Ничего не поделаешь!»

Сара наконец решила, что работа важнее, чем страх, и, к своему удивлению, обнаружила, что на её желание избавиться от клаустрофобии Бог ответил почти немедленно. Её мозг был настроен так, что порождал боязнь замкнутого пространства, но он же обладал и способностью избавиться от неё. Что и произошло, когда Сара разобралась в себе!

@темы: Жизнь – это просто миска черешен

---

№138.

---

"Вот я и взлетела..."

Вроде бы все уже в курсе, что Скорпионы бывают Тарантулами, Ящерами и Орлами. А вот героиня фильма "Зеркало" является очень показательным примером Голубки, четвёртой и наивысшей октавы Скорпиона.

---

Пять львиных ипостасей.

Согласно египетской астрологии Восхождения, характер Льва складывается постепенно под влиянием одного из символов знака: 1) Змея, 2) Лев, 3) Чайка, 4) Женщина и 5) Божество. Знак Льва формирует в человеке способность к перевоплощению, он может играть различные роли самого себя, а также легко играть роли других людей.Он может демонстрировать и содержать весь набор символов в себе, но, как правило, превалирует какой-то один. Мучитель Льва - Несправедливость. Это выражается в том, что окружающие обращаются с ним несообразно тому, кем он является на самом деле, или он сам несправедлив к другим.

Змея.Характер Льва-Змеи весьма своеобразен.Змеи имеют необычный внешний облик и оригинальные манеры, чем привлекают к себе особое внимание. О них ходит много слухов, которые часто неверны.Они сильны и способны справиться с явно превосходящим по силе противником. При нападении реагируют агрессивно, резко, молниеносно. Редко вслушиаются в то, что им говорят другие.Плохо распознают характеры людей. У них часто происходит смена жизненных приоритетов, а также стиля, интерьера дома, каждый раз подбирают что-то более красочное. Не любят воздушную стихию.

Лев naturelle. Прайдовость, любовь к детям. Недостаток ресурсов и подпитки может является причиной и поводом для конфликтов в семье.Львицы живут только с теми мужчинами, которых выбрали сами. С партнёрами ревнивы, но нежны. Темперамент лабильный, спокойны если не наступать на хвост, в конфликтах агрессивны.

Чайка. Возвышенные чувства. Душа в состоянии космического полёта.Ценитель искусства, творит сам и наслаждается творчеством других.Чувствует себя комфортно только в окружении богемы.Чувствует искру божью. Следует ежегодному расписанию периодов деятельности и отдыха. Не приемлют сверхурочной работы и регламентов, но внеплановый отдых их тоже тяготит.Любят ушами. Предпочитают одного партнёра и много времени проводят с ним. Любят дарить подарки и получать их.

Женщина. Способна управлять своими животными инстинктами и обуздывать их в себе. Её отличает усердная работа над собой, сила воли и характера. Человек борется во имя самосовершенствования и абсолютного перфекта.Не имеет вредных привычек.Лев этого типа способен во многом себя превозмочь ради победы.

Божество. Фаталист. Человек Судьбы и вершитель во всех смыслах.В этом проявляется его воля и характер.Такой путь даёт всё, что ему необходимо.

---

Тонино Бенаквиста " Балкон Ромео".

Если бы руки меня слушались, я смог бы уцепиться за спинку кровати и переползти от кровати к креслу а от кресла к балкону, чтобы в последний раз увидеть вечерний морской прибой.Боль становится все острее. Видно, недаром говорят, что женщины любят использовать яд и терпеть не могут прибегать к огнестрельному оружию. Где она смогла раздобыть мышьяк — в наше-то время? Мне вдруг стало ясно, что если бы она действительно меня любила, то уж наверное постаралась бы найти хоть щепотку цианистого калия. А с мышьяком я смогу продвинуться еще на несколько метров. И продержаться еще несколько часов. Бронзовый лев в окне отсвечивает в мою сторону последним солнечным лучом, точно приглашает подойти ближе и сдохнуть под его крылом.

Из соседнего номера до меня доносятся странные мерные удары, неумолчные, упрямые, как будто кто-то час за часом хлещет кнутом по камню. Сначала я было подумал, что там трахается парочка постояльцев, да так усердно, что их кровать долбит стену. Но разве могут тела предаваться любви с такой неистовой страстью, не издавая при этом ни стонов, ни криков? Потом мне почудилось, что это старательно вбивают гвозди в крышку моего гроба. Зря торопитесь — вы еще не скоро меня заполучите, я вполне способен отсрочить смерть, пока не узнаю, что творится там, за стенкой.

Сейчас доползу до балкона и загляну в соседнюю комнату; внутренности жжет как огнем, в горле стоит кислый вкус яда, но я все равно увижу, что там, такой уж я любопытный малый.

Любопытство — первое качество актера. Разумеется, добросовестного актера, внимательно изучающего людские повадки, чтобы правдиво имитировать их.

Стоит только вспомнить долгие часы, которые я проводил перед зеркалом, тренируясь изображать смерть. Смерть от пули: руки, судорожно стиснутые над раной, легкое содрогание, гримаса боли, бессильное падение на одно колено. Смерть естественная: пристальный взгляд в никуда, обмякшее тело, еле уловимое дыхание, голова, безжизненно приникшая щекой к подушке, остановившиеся глаза. Смерть от яда: хрип, конвульсии, оцепеневшие конечности, тело, скрюченное в нелепой позе. Да-да, как ни грустно признаться, в молодости мне однажды пришлось репетировать сцену смерти от яда. Некий режиссер решил дать мне шанс, пообещав роль Ромео…

Но достался мне не Ромео, а Гамлет. То есть смерть от клинка: подставленный противнику живот, выпад, сжавшееся тело, которое шатается, силясь не упасть. Мой Гамлет был прискорбно зауряден, но зато именно тогда я встретил Ее, мою Офелию, робкую, юную. Мог ли я вообразить, что двадцать лет спустя она поднесет мне отравленное питье, эта сука…

...

В глазах все мутится. Лев на балконе превращается в соборную горгулью. Он кивает в мою сторону. Удары за стеной звучат еще чаще, еще назойливее. Может, это музыкант ищет нужный ритм, барабаня по столу? Мои подошвы скребут по навощенному паркету, я проползаю несколько метров, хватаюсь за ножку кресла, но оно с противным скрежетом едет мне навстречу. Еще три метра, и я смогу дотянуться до стеклянной балконной двери.

Моя Офелия была вне себя от ярости. Выйдя за кулисы, она схватила меня за плечи и прижала к стенке:

— Ах вы мерзкий молокосос! Где это видано, чтобы Офелия позволяла Гамлету лапать себя?!

И верно, в тот раз я несколько переусердствовал. На репетициях был паинька паинькой, но в вечер премьеры не смог удержаться: раза три цапнул ее за передок, несколько раз ткнул кулаком под ребра, а потом и вовсе нагло прижался к ней сзади, обхватив бедра и изображая скотское совокупление. Я убедил себя, что Гамлет — настоящий псих, истерик, стремящийся взбаламутить окружающих, каковое стремление и объясняет его сексуальную несдержанность. Впрочем, я был далеко не первым, кто исполнял эту роль именно так: хватая Офелию за интимные места, я подражал самому Дереку Якоби из Королевского шекспировского общества, лучшему Гамлету всех времен и народов. Правда, его Офелия не устраивала из-за этого скандалов.

Моя же отомстила год спустя, через несколько дней после нашей свадьбы, в самый разгар медового месяца.

— У нормальных людей медовый месяц принято проводить в Венеции.

— Красавица моя, при наших гонорарах мы не можем позволить себе Венецию.

— А что же мы можем себе позволить?

— Одно симпатичное местечко под Ла-Рошелью.

— Ты шутишь?

Нет, я не шутил. Просто мне когда-то попался на глаза рекламный буклет отеля «Лидо», расположенного на юго-западе Франции. Эдакий кусочек Венеции, не иначе как доплывший до наших краев по Большому каналу: странная обветшавшая хоромина, порождение грез какого-нибудь дожа в изгнании. Который довел воплощение своей мечты до логического конца, увенчав сей призрачный эдем крылатым львом, еще более величественным, еще более настороженным, чем его прототип с площади Сан Марко.

Да и все остальное было в точности как там — даже эта атмосфера старческого угасания, вот только не следовало упорствовать в поисках гондол и гондольеров в дурацких канотье. Мы ездили туда каждый год, каковы бы ни были на тот момент наши отношения и погода. Нас словно тянуло лишний раз убедиться в медленной деградации нашего брака. И в каждый приезд я с интересом изучал трещину на балконе со львом, опасно расширявшуюся год от года; каждый раз я надеялся, что он рухнет вниз, и каждый раз уезжал разочарованный, так и не дождавшись этого зрелища. Но не теряя надежды насладиться им в следующем сезоне.

Пылкие молодые комедианты, которыми мы некогда были, поклялись друг другу, как, впрочем, делают все супружеские пары, бдительно следить, чтобы ни одно пятнышко, ни одна трещинка не осквернили нашу любовь. И регулярные встречи с отелем «Лидо» служили нам именно для этого. Однако было нечто, отличавшее нас от всех прочих пар. Тогда мы еще не знали, что именно.

Во время медового месяца мне удалось пробежать сценарий короткого фильма, где я должен был сыграть наркодилера — торговца героином, который находится в международном розыске и в конце концов сталкивается с упрямым инспектором, преследующим его по пятам. Между двумя любовными объятиями я находил время входить в образ продавца «дури», перевоплощаясь в загнанного зверя, в параноика, отрабатывая его повадки и манеру поведения, изображая, как он сворачивает пакетики с товаром или благоговейно выкладывает дорожки кокса. Я даже воспользовался моментом, когда моя юная супруга отлучилась в город, чтобы прорепетировать сцену, где мой герой колется героином, обставив этот церемониал, как положено, необходимым реквизитом и, в частности, выпросив для этой цели на гостиничной кухне фунт муки. Мне жутко хотелось затмить Аль Пачино в «Панике в Нидл-Парке».Первые попытки доказали, что до идеала мне еще очень далеко, но, поупражнявшись как следует с чайной ложкой, шприцем и резиновым жгутом, концы которого я крепко сжимал зубами, я наконец почувствовал себя в продырявленной шкуре своего героя. Полицейские ворвались в комнату как раз в тот миг, когда шприц выпал из моей руки на пол, а сам я испустил хриплый стон, означавший первый приход. Второй же наступил, когда они набросились на меня: вот тут мне действительно захотелось выпрыгнуть в окно. В тот день я сполна прочувствовал, что такое неожиданность и страх.

Моя нежная, любящая супруга явилась, чтобы освободить меня, лишь поздно ночью. Это чтобы я как следует проникся атмосферой комиссариата и насладился допросами сыщиков, обманутых в своих ожиданиях, сказала она. Ей, мол, захотелось дать мне возможность с головой «войти в образ».

Моя работа в этом фильме удостоилась нескольких благожелательных оценок критики. И хозяин отеля, несмотря на налет полиции, согласился сдать нам тот же номер в следующем году.

Да, все эти годы мы снимали одну и ту же комнату. Нам уже автоматически бронировали ее. Кто бы мог подумать, что однажды я сдохну здесь. Руки мои тяжелеют, в глазах все мутится. Но мерные звуки в соседней комнате не умолкают, а я ведь поклялся себе раскрыть эту тайну. Собравшись с силами, отворяю балконную дверь. Где же она — женщина, которую я люблю? Чем решила заняться в ожидании моей смерти? Как проводит время? Гуляет по пляжу? Выпивает на нижней террасе, в обществе хозяина? Это было бы жестоко. Но не невероятно. Я абсолютно убежден, что, если у меня хватит сил наклониться и взглянуть вниз, я увижу, как она сидит там за столиком, попивая мартини и невозмутимо любуясь закатом.

Она всегда любила это занятие. Помню тот год, когда она целыми днями торчала на этой проклятой террасе, зубря главную роль в какой-то идиотской пьеске. Драма ревности, бульварная стряпня, Гермионой или Отелло там даже не пахло. Как подумаю, что она наплевала на наш с ней, такой короткий, отдых, чтобы выучить наизусть эту бредятину… Она оправдывалась: любимый, не могу же я отказаться от главной роли. И потом, ты ведь знаешь, ревность — не моя стихия, эта роль требует от меня совсем другой трактовки. Все эти истории с адюльтерами ужасно глупы… Я хотела бы дать своей героине совсем иной характер… Что-то более неоднозначное, понимаешь?.. А ты пока сходи на пляж, любимый…

Я не стал спорить. Но поздно вечером, лежа в постели, я нетерпеливо вслушивался в ее шаги по коридору. Она спросила, не скучал ли я на пляже, и я ответил: нет, не скучал, наоборот, завел там знакомства. Проходя мимо балкона, она увидела голое тело той красивой загорелой брюнеточки. Уж эта фигура отнюдь не была двусмысленной, сами понимаете. Я решил, что балкон намного лучше банальных платяных шкафов из дешевых водевилей.

Сегодня наш балкон не смог бы выдержать даже хрупкое загорелое тельце моей одноразовой любовницы. Десять лет подряд хозяин объявлял нам, что вход на балкон запрещен до тех пор, пока не закончатся ремонтные работы. Разумеется, он не потратил ни гроша на то, чтобы их начать. Десять лет… Да, с уверенностью могу сказать, что наш брак дал трещину именно в то время. Я снялся в телесериале «Удачи тебе, чемпион!», который прославил меня почти на всю Европу. Отважный спортивный журналист, успешно распутывающий интриги в гуще соревнований. Одна серия в месяц в течение трех лет. За тот же период она сыграла в двух-трех вполне достойных фильмах и в пьесе Пинтера,завоевав шумный успех во время нескончаемых театральных гастролей. Эти три года мы почти не виделись… Но, несмотря на разлуку, продолжали давать друг другу уроки сценического мастерства, как и уроки любви. Регулярно встречаясь лишь в одном месте — на отдыхе в Ла-Рошели. В сериале «Удачи тебе, чемпион!» был один эпизод, где моего героя излупил боксер. Именно на пляже, прямо перед отелем, я узнал, что чувствует человек, которому разбили в кровь обе надбровные дуги и слегка помяли грудную клетку. Моя любимая могла бы не тратиться на четырех хулиганов, а нанять только двух, чтобы устроить для меня эту скромную наглядную демонстрацию. Кажется, на следующий год она играла в фильме «Потопление запрещено». Я приложил все усилия, чтобы как следует подготовить ее к роли женщины, спасшейся при купании в бурном море. Кстати, она сама предложила мне выйти на лодке в открытое море, чтобы искупаться вдали от пляжа голышом. Она нырнула в воду. А я вернулся назад. Один. И два часа скучал на пляже, дожидаясь, когда она доберется до берега.

Боль изгрызла мне все внутренности, но я почти не обращаю на нее внимания, мне хочется выть от другого — от этих звуков за стеной. Я не окочурюсь, пока не узнаю. Делаю глубокий вздох, глотаю морской воздух и дотягиваюсь до львиного крыла. По крайней мере хоть это-то я сделал перед тем, как отдать Богу душу.

Надо же!.. Так я и знал… Она там — моя любимая… С бокалом в руке… Она ждет… Это она меня ждет… Когда я навеки закрою глаза, она тотчас об этом узнает… Почувствует… Но я не закрою глаза, пока не раскрою секрет… Я провожу пальцами по трещине балкона. Трещина бежит по всей его длине. Я не имею права закрыть глаза. Сначала я должен увидеть. Но тут мне на память приходят другие образы.

Вечер, когда она объявила мне, что беременна. Для этого она избрала особый тон, запинки, слезы радости. И я плакал вместе с ней, как последний дурак. Мы провели бессонную ночь, выбирая имя ребенку, ведя себя так, будто этот гостиничный номер в «Лидо» был детской. И только на рассвете я вдруг вспомнил, что ей недавно обещали роль бизнесвумен, которая колеблется между карьерой и беременностью. Признаюсь, это был для меня тяжкий удар. Но я отомстил год спустя, когда сыграл роль врача-онколога в итальянском телефильме. Потрясающе сыграл. Просто обалденно. Вжившись в образ изнутри, как истинный выпускник Actor's Studio.Мужественно сдерживая скорбь, я объявил ей, что она больна раком. С метастазами. И разуверил в этом только через два дня.

Дневной свет меркнет. Недавно, когда я думал, что дошел до предела страданий, я еще не знал, что такое настоящая боль. Мне хочется вывернуться наизнанку, выблевать сердце и кишки. Мои пальцы ощупывают трещину балкона. А она там, внизу… Как ни в чем не бывало… Стоит ей поднять глаза, и она увидит меня, вцепившегося в карниз. Наверное, даже Ромео не мучился так, как я.

Ромео… Я почти получил его, моего Ромео… Несколько месяцев назад один молодой режиссер решил поставить спектакль с нами обоими, в ролях современных стареющих Ромео и Джульетты. Она было отказалась, но мне удалось уговорить ее. «Ты никогда не сможешь умереть как Ромео, — говорила она, — отравление невозможно сымпровизировать». Она оказалась права. Сегодня я это понял.

Женщина, которую я люблю… Она сидит там, внизу, мне видны ее черные волосы, кончик носа. Она ждет.

А дробные звуки все не смолкают. Я пугаюсь: вдруг это стучит мое собственное сердце, и стук отдается в барабанных перепонках? Туман перед глазами сгущается. И вдруг я различил легкий скрип: балкон чуточку осел, когда я ступил на него. Я всем телом налег на балюстраду и понял, что трещина реагирует.

Тут-то мне и пришла в голову эта мысль.

Если постараться… может, в этом году меня наконец постигнет удача. И я увижу, как этот гнилой балкон рухнет вниз. Мы все-таки получим ее — нашу сцену на балконе. И плевать мне на то, что Верона превратилась в Венецию, а Венеция в Ла-Рошель. Все равно мы оба — актеры, она и я. Отныне я знаю, как умирал Ромео. Да, но она?.. Смерть под обвалившимся балконом: чистая импровизация… А ведь как мало для этого надо. Я пытаюсь двигаться, бить кулаками по искрошенному камню, пинать его, но силы оставляют меня. Балкон ждет решительного удара, чтобы рухнуть. Мне такое не удастся. Слезы закипают у меня на глазах. Балкон сопротивляется, и, значит, мне суждено сдохнуть здесь, наверху, прямо над ней. Что ж, тем хуже. У меня осталось сил ровно настолько, чтобы наклониться последний раз, заглянуть в соседний номер и выяснить, что это там вот уже несколько часов не дает мне покоя.

Маленькая девочка.

С косичками. Одна. Она сдвинула всю мебель к стене, чтобы освободить середину комнаты, и на этом пустом пространстве прыгает через веревочку. Веревка с щелканьем бьется об пол, а ноги девочки стучат по паркету с шумом, от которого вибрируют стены.

Я долго глядел на нее. Какое чудо! Казалось, ее саму зачаровал этот мерный ритм прыжков. Мне даже легче стало от ее вида. От того, что я наконец знаю.

Заметив меня, она остановилась. Но не испугалась. Подошла ближе. Мне очень хотелось поболтать с ней подольше, расспросить о том о сем, похвалить за ловкость — дети ведь, кажется, любят похвалы. Но я чувствовал, что яд не оставит мне на это времени. Я только пригласил ее перейти ко мне, чтобы я мог полюбоваться, как она прыгает через свою веревочку — как можно ближе к балкону, как можно громче, так, чтобы дом развалился.

Пока она отодвигала к стене стол в нашей комнате, я тихонько уселся на балконе. Попросил ее подойти к порогу балконной двери, к трещине, и приободрил: «Ну давай, малышка, прыгай быстрее, как можно быстрее».

Мне казалось, что мое тело уже не способно ничего ощутить, но все-таки я закрыл глаза, чтобы полнее
насладиться звуками ударов об пол, которые вызвали дрожь у нас обоих, у балкона и у меня.

---

Прозерпина.

Из лепрозория лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла

В зори! Из мертвого сна надгробий
В руки, вот в эти ладони, в обе,

Раковинные - расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!

О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх

Раковины... Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,

Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод

Рук неприсваивающих... Спи!
Тайная радость моей тоски,

Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:

Справа и слева и лбом и дном –
Раковинный колыбельный дом.

Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,

Сглаживая... Как ладонью свежей
Скрытые громы студя и нежа,

Нежа и множа... О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей.

А ведь символ Прозерпины и вправду похож на алхимическую раковину, которая таит в себе жемчужину.

Я люблю слушать пение и молитву, ритм повторных заклинаний,завораживающие мелодии. Для поэтов символ души - " перл". Живое слово,которое хочется извлечь, как жемчужину из раковины с морских глубин, но она блистает только на глубине, оставляя желание выразиться.

Живое слово не обозначает предмета, а свободно блуждает, выбирая,как бы для жилья, то или иное пристанище. Как душа вокруг брошенного,но не забытого тела...

---

Благоухание пантеры.

Впечатляющий внешний вид пантеры сделал её настоящим символом грозной,ловкой, коварной женщины. В бестиарии Эшмола красота этой кошки воплощает в себе божественное сияние, а пятна на ее шкуре, подобные «золотым глазкам», представляют многогранность её совершенства.

Пантера — зверь особый, она охотник, на неё же не охотится никто, кроме человека, который заманивает ее в ловушку запахом вина, до которого она падка. Её сила — в осторожности и уме. Она умеет хитрить.Восхитительный аромат пантеры - орудие смертоносного обольщения. Говорят,она наделена даром источать благоухание, впрочем, неощутимое для нас, и знает о своем даре. Когда пантере нужна пища, она прячется в частых зарослях или в густой листве; её нельзя обнаружить, она неподвижна и позволяет себе только дышать. Она несравненно более красива и достойна любви, нежели любой другой зверь. Даже во сне её шкура источает дивное благоухание,и на этот запах собираются вкруг неё все прочие звери, и радуются аромату, а нарадовавшись, расходятся в веселии и довольстве по чащобам и полям. Полная инверсия:аромат пантеры уже не смертельная ловушка, но щедрый дар. Хищница несет с собой уже не смерть, а блаженство.

У греков пантера выступает символом красивой куртизанки, ибо слово pardalis означает и «кошка», и «гетера».В античном мифе этот аромат соотносится одновременно с охотой, колдовством, любовным дурманом; в христианской же символике, претерпев любопытные метаморфозы, он превращается в образ мистического уловления душ словом Христовым. Пантера торжествует над силами зла и обращает в бегство дэвов. Дух разрушения дрожит от страха и бежит укрыться в подземном своем логовище;не в силах вынести благоухания и рыка пантеры, он погружается в оцепенение и сидит в яме своей, недвижный и словно мёртвый.

---

ХАГЛ (H) - град,трансформация(23 июля - 8 августа )

Руна HAGALL, HAGALAZ, HAEGL – ХАГАЛАС - ХАГЛ (H)Руна ХАГЛ (hagalaz (герм.), haegl (староангл.), hagl (сканд.) - град, hag (готск.) - град, трансформация) - знак разрушений и стихийной силы. Эта руна ассоциируется с деструкцией, это силы сродные с силами стихий (наводнения, извержения вулканов, землетрясения). Но стихийные разрушения приносят не только бедствия, они в корне меняют земные процессы, а потому стихийные бедствия и деструкция просто жизненно необходимы для дальнейшего прогресса.

Люди, рождённые под влиянием этой руны, в первой половине зодиакального знака Лев, по своей природе сильные и зачастую могут пробировать свои силы, чем приносить для окружающих некие разрушения. Лишь разрушив старое, они способны привнести в свою жизнь новые перспективы, вслед за переменами приходит время для нового роста и развития.

Подобные личности иногда не могут контролировать свои силы, которые вырываются в виде гнева, это происходит тогда, когда они не в силах контролировать ситуацию. Эти люди так же не любят когда их контролируют, или управляют ими, т.к. они по своей природе независимы, если они чувствуют давление на себя с чьей-то стороны, они разрывают взаимоотношения. Страх и слабость - вот два врага, которые способны навредить,им рекомендуется не бояться сложных "безвыходных" ситуаций, трансформировать неблагоприятные или враждебные влияния в благоприятные. Амбиции и эгоистические мотивы находятся, как правило, на пределе, когда что-то или кто-то их не удовлетворяет, они показывают свой норов и гнев. Гнев - это сила, которая заряжает энергией, необходимой для изменений, он бывает безосновательным и праведным. Безосновательный гнев может привести к одиночеству, а праведный гнев - гнев законный, только он может освободить от оков беспомощности.

Руна ХАГЛ помогает: освободиться от нежелательных влияний; развить интуицию и осознанно контролировать интуитивные способности; находить способы для сближения различных точек зрения.