Muhteşem Yüzyıl Kösem. СКОРО.

---

Патрик Несс "Жена Журавля" 100/100.

Слоганы книги: " Наши мечты должны знать, что мы не испугаемся", " Она летает всю жизнь и даже дольше".

Мужчина встречает художницу, которая на самом деле не женщина вовсе, а журавль. И пёрышки для своих картин она выдирает из своей груди и крыльев, оттого они получаются такими невероятно живыми. А он всегда добавляет к ним что-то своё и оттого картины становятся богаче, целостнее и цены на них взлетают до небес. Каждый, кто встречает эту женщину, хочет прикоснуться к ней, узнать её, становится ею одержим, а она хочет лишь прощения. В конце-концов, герои оказываются в пылающем доме, откуда нет выхода. Чем это закончилось пусть каждый прочтет сам. Лично мне со второго полноценного захода книга очень понравилась, думаю, она заслужила становления бестселлером в своё время.

А сам сюжет прекрасно описывает этот неболбшой отрывок: Поцелуй вкуса шампанского, полёта, цветов, заново рожденного мира и мига, когда он впервые увидел её, а она произнесла своё имя, и всё это горело ярко, словно раскаленное солнце, так ярко, что он не выдержал и закрыл глаза. А когда открыл, её уже не было.

Она использовала вырезанный им сжатый кулак — тот самый, в котором иссякла тяга к власти и мщению, который, казалось, сдался пред ликом неумолимой Судьбы — и совместила его с перьевым изображением щеки и шеи женщины, отвернувшейся от художника. Это сочетание было еще контрастнее, чем даже у «Мельницы и льва». Здесь угадывалась нотка насилия — кулак против лица, не важно, насколько он «мирный», но ощущение это быстро рассеивалось. Этот кулак теперь выглядел не кулаком, а нераскрытой пустой ладонью, уже отодвигающейся от лица той, кого приласкал в последний раз. Сама эта ласка словно предназначалась бережно хранимому образу — закрытая ладонь, которая потянулась в прошлое, чтобы ощутить его снова, но потерпела фиаско, что происходит со всяким, кто пытается уцепиться за то, чего не вернуть уже никогда.

«Это всего лишь картинка», — повторял про себя Джордж, пытаясь понять, куда ее лучше повесить. Так, чтобы лишить ее силы, ослабить ее влияние на него, избавив себя от постоянных спазмов в желудке.

...

Она любила его, любила, любила — и ненавидела этого французского сукина сына в основном лишь за то, что любила его так сильно, но господи, как же она любила его, этого очаровательного ублюдка. Впадала в такую эйфорию всякий раз, когда он оказывался в одном с нею помещении, что начала жить в состоянии почти непрерывной ярости, факт его существования она долгие месяцы скрывала даже от родителей, чтобы те не дай бог не стали хихикать над тем, как жестоко она втюрилась, хотя именно они конечно же были последними, кто стал бы так поступать.

Больше всего от нее доставалось самому Генри.

— А ты с огоньком! — подцепил он ее, и хотя это звучало нелепо даже с его французском акцентом, оба находились на таком взводе, что вряд ли о том задумались.

Это напоминало ухаживание урагана за скорпионом. Со швырянием друг в друга предметами, невероятным сексом и месяцами жизни в какой-то лихорадочной дрожи. Все так по-молодежному! И так по-французски! Она была сметена примерно как скоростная трасса оползнем — ничем не остановимой катастрофой, которая перемалывает ее в щебень. Они ругались даже на свадьбе. Прямо на церемонии.

Через месяц после женитьбы она обнаружила, что уже на третьем месяце, и принялась обвинять его в чем ни попадя еще неистовее, чем прежде. Он не врубается, какие ножи обычные, а какие — для стейка. Он забивает окурками всю землю в горшке с камелией, высаженной ею на балконе в их новой квартирке, ремонт которой он так и не довел до конца. А однажды вечером, во время все еще весьма замечательного секса — и это несмотря на седьмой месяц беременности, — он вдруг показался ей таким злым, что она непроизвольно залепила ему пощечину, и с такой силой, что расцарапала ему щеку обручальным кольцом; поступок этот поверг ее в глубочайший шок, она сбежала из дому и провела всю ночь у отца в ужасе от мысли о том, что будет дальше.

На следующий день Генри съехал.

— Дело не в пощечине, — сказал он со сводящим с ума спокойствием. — Француз может принять пощечину, Господь свидетель. Дело в том, с каким лицом ты это сделала.

Он взял ее за руку с нежностью, ранящей сильнее любых жестокостей какой бы то ни было драки.

— Ты борешься с ненавистью к самой себе, все это замечают, и ты очень стараешься, переключая ее лишь на тех людей, у которых, как ты надеешься, достаточно сил с этим справиться. Это я понимаю. Я сам такой же. Это тяжело, но можно перенести, если твоя любовь ко мне сильней, чем ненависть. Но однажды баланс уже сместился в другую сторону, и я не думаю, что это можно исправить. Ни в тебе, ни во мне.

***

Она летает всю жизнь, и даже дольше, приземляясь, когда растущая Земля призывает ее, и улетая дальше, когда зова не слышно. Ей одинаково радостно и в воздухе, и на Земле, и радость эта, несмотря на частые слезы, от особого ее предназначения. Повсюду, где бы ни приземлилась, она дарует освобождение от грехов, и ее прощение проникает в сердца, ибо за что мы все просим прощения, как не за обиды, уносящие радость?

Мир вступает в период юности, земля собирается по кусочкам в узнаваемую цельную форму, хотя и с болью, с извержениями. Она не сторонится вулканов, когда те выплевывают лаву, узнавая в них ту же ярость воды — усилие, направленное изнутри наружу, то есть в никуда.

— Уже скоро, — говорит она вулканам, — уже совсем скоро все ваши длинные мускулы сплетутся внутри Земли, чтобы крепко держать ее в своих объятиях. Одна рука стиснет другую, другая третью — и вы сможете удерживать бремя жизни на ваших общих плечах. Осталось совсем недолго.

И вулканы верят ей, и успокаивают свои яростные потоки, и готовятся удерживать этот мир.

Все вулканы, кроме одного.

— А я не верю тебе, госпожа, — говорит ей вулкан, и его зеленые глаза искрятся каким-то злобным весельем, что сильно ее озадачивает. — Смысл вулкана в том, что он злой. А спокойный вулкан — это всего лишь гора, разве нет? Успокоить вулкан — значит убить его.

Губительная, пышущая жаром лава вытекает из него волна за волной, и обитатели этой совсем еще юной Земли разбегаются в ужасе от его огненного хохота. Она с отвращением отлетает подальше, делает круг и прилетает опять, чтобы снова показать ему свое отвращение. Так и общается с ним, летая кругами.

— Цель вулкана — погибнуть, — говорит она. — Разве не за это ты борешься?

— Да, госпожа, цель вулкана — погибнуть, — отвечает он. — Но сделать это с как можно большей злобой.

— Но ты не кажешься злобным, — говорит она. — Ты улыбаешься. Проказничаешь. В тебе так и плещет желание пофлиртовать.

— Во мне плещет радость, госпожа. Злобная радость.

— Разве такое возможно?

— Это именно то, что всех нас создает. То, от чего пылает магма этого мира. То, что заставляет вулканы петь.

— Так вот чем ты называешь разрушение? Песней?

— Именно так, госпожа. А песня никогда не лжет.

— В отличие от тебя, — говорит она и улетает прочь.

Вулкан посылает ей вслед целый сноп огнедышащей лавы. Но тот не достигает ее. Да и не должен.

— Ты еще вернешься, госпожа, — говорит вулкан. — Ты вернешься.

***

Она возвращается. Старше и мудрее. Старше теперь и мир, хотя у него, как ни удивительно, особо мудрости не прибавилось.

— Все извергаешь, — говорит она, облетая вокруг вулкана.

— А ты все прощаешь, — раздается в ответ из огненной колесницы, — там, где прощения не обещано.

— Ты стал посланником войны, — говорит она, не приближаясь к нему, поскольку уже успела узнать о вулканах побольше, — в том числе и о том, что в зону их действия лучше не попадать.

— Я теперь генерал, — отвечает вулкан.

Его огромное войско, заполонив собою весь мир, пожирает леса, города, пустыни, долины.

— Ты не погиб, как все остальные, и не превратился в гору.

— Нет, госпожа. В этом не было будущего.

Он поднимает хлыст — длинную цепь сияющего белого жара — и хлещет своих великих и страшных скакунов. Те оглушительно ржут, вздымая копыта. И превращаются в пепел фермы, мосты и цивилизации, пока его бесчисленная и ненасытная армия разливается пылающими реками по всей округе.

Какое-то время она летит рядом с ним, наблюдая в молчании, как он обращает в прах этот уголок Земли. Она ничего не спрашивает, он ничего не отвечает, лишь поглядывает иногда в ее сторону. Его зеленые глаза бдительно следят за ее полетом.

— Я прощу тебя, — говорит она. — Если попросишь.

— Не попрошу, госпожа, — отвечает он.

— Почему?

— Я не нуждаюсь нив чьем прощении, а также не признаю за тобой права его предлагать.

— Правом прощать наделяет нас тот, кто прощения просит.

Он улыбается ей, глаза его радостно сияют:

— Это не противоречит моим словам, госпожа.

Повинуясь странному желанию, в котором она не хочет себе признаться, она снижается и долго парит над самым войском вулкана. Оно атакует, но кто противник и где чья армия — не разобрать. Вся битва словно одна сплошная скотобойня, кишащая телами, плюющаяся огнем и кровью с единственной целью — сварить саму себя заживо.

Она снова взлетает повыше и описывает над вулканом последний круг.

— Прежде чем ты улетишь, госпожа, — говорит вулкан, — не скажешь ли мне свое имя? — Он опять улыбается, а в отражении его глаз виден мир, гибнущий от огненного террора. — Тогда я смогу назвать его, когда ты увидишь меня снова.

— Я больше никогда тебя не увижу.

— Как пожелаешь, госпожа, — говорит ей вулкан с поклоном. — Тогда я скажу тебе свое.

Он открывает рот и испускает рев, полный такой страшной боли и горя, что листья на деревьях жухнут, птицы падают с неба, а из трещин в земле, извиваясь, вылезает черная саранча.

— Но ты, госпожа, — добавляет вулкан, — можешь звать меня…

— Я не буду никак тебя звать, — говорит она, собираясь улетать, но все еще не улетая. И повторяет: — Я больше никогда тебя не увижу.

— Как пожелаешь, госпожа, — повторяет вулкан.

Он взмахивает хлыстом, но она улетает прежде, чем тот опускается.

***

— Ты изменился, — говорит она.

— И да, — вроде бы соглашается вулкан. — И нет.

Она облетает, как всегда, по кругу небеса над его фабриками.

— Ты теперь — миротворец.

— Просто сейчас я не воюю, госпожа. А это не одно и то же.

— Но ты создаешь. Ты строишь, добавляешь что-то новое в этот мир…

— Этим и занимаются вулканы. Пока нас не приручат до состояния гор.

— Ты дразнишь меня.

— А ты насмехаешься, госпожа.

Она приземляется на заостренную крышу его фабрики. Черный дым, валящий из труб, не пачкает ей ни одежды, ни кожи. Просто облетает ее, не касаясь.

— Насмехаюсь? — переспрашивает она. — Разве?

— Мои мысли полны тобой, — говорит он. — Ты проникаешь в мои сны, но остаешься там, где до тебя не дотянуться.

— Ты проникаешь в мои сны, — говорит она твердо. — Но тебя там нет.

Вулкан улыбается, и она снова видит злобную радость в его сияющих глазах.

— Госпожа видит сны обо мне? — уточняет он.

Она опять улетает.

***

— Постой, госпожа! — кричит он вдогонку. — Мой дар для тебя!

Она подлетает к нему со спины — со стороны пригородных фабрик и шахт, вытеснивших народы, с которыми он когда-то воевал.

— Какой же дар я могла бы принять от тебя? — спрашивает она. — Ты — вулкан. Ты разрушаешь.

— И создаю.

— И разрушаешь снова.

— И снова создаю, госпожа. Ты знаешь, что это правда.

— Но в чем же твой дар?

— Спустись еще раз, и ты получишь его.

— Ты опасен для меня.

— Как и ты для меня, госпожа. Если я обижу тебя, ты превратишь меня в гору. Мы оба рискуем. Оба либо выживем, либо погибнем. А я хочу выжить.

Она задумывается над его словами. И спускается ниже.

— Так в чем же твой дар?

— В нежданной истине, госпожа.

Он протягивает ей руку длиной в континент, предлагая туда спуститься.

И она делает это — на долю секунды быстрее, чем хотелось бы ей самой.

***

Вулкан извергается, заставляя мир расколоться надвое. Фабрики, города, деревни, народы проваливаются в трещины, расползшиеся по Земле. Небеса наполняются пеплом и пламенем. Реки лавы заставляют моря вскипать. Все погружается во мрак, пожар и хаос.

— Но ты, госпожа, — говорит он ей, стоящей у него на ладони, — остаешься цела. Я не способен обидеть тебя, видишь?

Он насылает на нее волну раскаленной лавы, но та расступается и оставляет ее невредимой. Он взмахивает рукой и закручивает вокруг нее огненный вихрь, но пламя даже не касается ее кожи. Он пытается прихлопнуть ее на ладони огненным кулаком, но тот останавливается прежде, чем задевает хоть прядь на ее голове.

— Я хочу уничтожить тебя, госпожа, — говорит он, — чтобы создать тебя заново. Но не могу, несмотря на все, во что мы с тобой поверили. — Он поднимает ее выше и выше над разрушенным миром к своим зеленым-презеленым глазам. — Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — отвечает она. — И мой ответ — «да», я буду твоей.

На ладони вулкана у нее под ногами прорастает трава.

***

Они решают создать мир заново. И назвать его их детищем — шутка, которая не нравится ни ей, ни ему, особенно когда их слова воплощаются в реальность. Он поднимает лаву, возводя новые равнины. Она посылает времена года, чтобы эти равнины остудить, засеять и озеленить.

Спариваются они яростно, но никак не могут насытиться. Его ладони хотят превратить ее в пепел и пар, а ее руки желают превратить его в груду камней, чтобы рассеять их по Земле. Но ни один из них не может причинить вреда другому. Он вынужден беспрестанно кипеть от ярости, она — столь же яростно прощать, но все усилия их бесплодны.

И все же они остаются вместе. На какое-то время.

Никто из них не перестает быть тем, кем был раньше.

Она подозревает, что он виноват в тех войнах, что портят лицо их детища, и каждый раз, когда он возвращается после отсутствия, от его лошадей пахнет огнем и кровью так, словно они доскакали до конца времен и повернули обратно.

Он же подозревает, что она дарует свое прощение другим, ибо, когда возвращается она, в ее застывших глазах читается удовлетворение, от которого она не спешит избавляться.

Он считает себя слишком могучим, чтобы ее ревновать. Она же считает себя слишком свободной, чтобы кто-либо ревновал ее.

Они оба не правы.

Когда он путешествует по этому новому миру, она следит за ним, держась на расстоянии, чтобы он не заметил, и наблюдая, как он рассылает по всей Земле войска за войсками, как строит фабрики, заволакивающие небеса черным дымом, как связывает все живые существа друг с другом — по их же согласию, — чтобы ими было легче манипулировать.

Он, в свою очередь, прячется в гейзерах и горячих источниках, путешествует по извержениям и землетрясениям, танцует на разломах тектонических плит и швах континентов, чтобы не упускать ее из виду и следить, как она общается с людьми, населяющими их новый мир, как все эти люди пытаются ее использовать, как она своим касанием дарует им прощение, освобождая от бремени в обмен на такую близость, которой они и представить себе не могли.

Этот мир — их детище — чувствует родительскую тревогу, как и любое дитя. Он морщится, истирается, загрязняется под их все менее внимательными взглядами. Иногда ему удается их пристыдить, напомнив о себе и своих нуждах, и тогда они платят ему своей заботой — перемириями, хорошей погодой, ясными лунными ночами и жаркими солнечными днями.

Но уже очень скоро их взгляды вновь обращаются друг на друга, и, как только это случается, мир понимает, что ему пора съежиться и как можно скорее заснуть.

****

Она летит за ним на очередную войну. Земля расползается по швам, выплевывая лаву, огонь и пар, которые тянутся за вулкановыми любимцами, а те заполняют узкие улочки города, убивая мужчин, насилуя женщин и выбрасывая на дорогу младенцев.

Она проходит через всю эту бойню с грабежом и мародерством, поскальзываясь в лужах крови. Она плачет по этому миру — их детищу, которое никогда не было их детищем, плачет по своему любимому чаду, боясь, что потеряла его навсегда. Ей не хочется знать, правда ли это. Для них обоих это правда, и слава богу.

Вот только достаточно ли этого?

Вулкан открывает глаза, сначала зеленые от удивления, а затем разгорающиеся от ярости.

— Что ж, будь по-твоему, госпожа, — говорит он, встает и упирается головой в небеса. Его голос потрясает основы мироздания, когда он шепчет ей на ухо: — Я люблю тебя, госпожа, и теперь моя ненависть будет такой же великой, как и моя любовь. Такой же огромной, как сама Вселенная. Ты будешь наказана тем, что я никогда не перестану преследовать тебя, никогда не перестану мучить тебя и никогда не прекращу просить у тебя того, чего ты не в состоянии мне подарить.

— А я люблю тебя, — отвечает она. — И ты будешь наказан тем, что я буду любить тебя вечно.

Он наклоняется к ней:

— Ты никогда не сможешь отдохнуть. И никогда не найдешь покоя.

— Ты тоже.

— Разница в том, госпожа, — говорит он с гадкой улыбкой, — что я не отдыхаю с начала времен.

Она отступает на шаг назад. Потом еще и еще, потом отворачивается и бежит прочь от него, все быстрей и быстрей, пока наконец не взлетает и не уносится в небеса.

— Убегай сколько хочешь, госпожа! — кричит он ей вслед. — Я всегда смогу догнать тебя!

Но затем он хмурится.
Она не убегает от него. Ее путь пролегает наверх, к небесам, выше мира и за границу времен.

Но теперь она летит обратно.

Прямо на него.

Все быстрей и быстрей.

Она несется на него, как комета, как ракета, как пуля, которой выстрелили задолго до начала всех вещей. Он становится выше и готовится к бою. Она приближается, все быстрей и быстрей, раскаленная собственной скоростью добела.
Да, она и есть пуля, выпущенная из самой себя, наблюдающая, как сама же и подлетает к нему, к его до сих пор открытому сердцу. Застывая в полете, она смотрит со стороны, как она-пуля несется вперед, рассекая воздух, все быстрей и быстрей.

И наконец впивается ему в сердце.

Она сбивает его с ног, и от его падения рождаются планеты, гибнут звезды, и разрываются небеса.

Он повержен.

Но он не умирает.

На самом деле он смеется.

— Что ты наделала, госпожа? Ты хотела убить меня?

Он садится и чувствует, как бьется его сердце. Сердце, в котором застряла пуля.

— Я застрелила тебя, — говорит она.

— Эта пуля безвредна для меня, госпожа.

— У этой пули есть имя. Имя, которое убьет тебя, когда придет время. Эта пуля называется Дозволение.

Он хмурится, его гнев нарастает.

— Госпожа говорит загадками.

— Пока эта пуля будет у тебя в сердце, — отвечает она, — там будет и часть меня. А пока там будет часть меня… — Она подлетает к самому его лицу, чтобы между ними не осталось недопонимания. — Тебе дозволяется обижать меня.

Воцаряется тишина, ибо у мира внизу от ужаса перехватывает дыхание.

— Что ты сказала, госпожа? — спрашивает вулкан угрюмо.

— Попробуй.

— Попробовать что?

— Попробуй обидеть меня.

Он смущен и сбит с толку. Но она продолжает дразнить его, летая туда-сюда прямо у него перед носом.

— Госпожа! — взрывается он и набрасывает на нее одеяло из лавы.

Она кричит от боли. Поворачивается к нему и показывает свои руки в волдырях и безобразных ожогах.

— Госпожа! — кричит он, приходя в ужас.

Но она отлетает туда, где ему ее не достать.

— Где же теперь твоя ненависть, муж мой? — спрашивает она. — Где твои муки, твои наказания? Ты можешь обидеть меня… — Она вызывающе поднимает голову: — Что же ты будешь делать?

Она поворачивается к нему спиной и улетает, не торопясь и не испытывая страха, просто улетает. Прочь от него.

Он дрожит, ибо начинает понимать, что она с ним сделала. Тот ужас, тот кошмар, который она с ним сотворила, куда страшнее любого прощения.

Он злится, и гнев его нарастает.

Она исчезает вдали — песчинка света в полночной мгле.

— Я догоню тебя, госпожа, — говорит он. — Я буду преследовать тебя до конца времен, и…

Но она не слушает.

А он не преследует.

Его сердце болит. Болит от любви. Болит от ненависти. От пули, засевшей внутри.

Его ярость растет.

— Госпожа! — восклицает он злобно. — Госпожа!

Он носится над землей, уничтожая все на своем пути, но это не приносит ему удовлетворения — ни вид людей, разбегающихся от него в страхе, ни руины городов, ни лесные пожары его совершенно не радуют. Он возвращается к горизонту. Она по-прежнему песчинка света в полуночной мгле, единственная звездочка в черном небе.

— Госпожа, — повторяет он.

Он долетает до леса и вырывает с корнями самое высокое дерево. И стискивает его в кулаке, пока оно не становится прямым и легким. Долетает до городов, плавит железо из их орудий смерти и мастерит наконечник стрелы. Из самых прекрасных птиц, каких ему удается найти и уничтожить, он делает этой стреле оперение. Свивает тетиву из самых тонких сухожилий мира, не обращая внимания на плач своего детища. И отливает лук из собственной лавы, остужая ее совсем немного, чтобы не утратила гибкости.

Изготовление этого оружия занимает у него мгновение и вечность, но она не исчезает с горизонта. Она все еще там, навсегда, как и пуля, застрявшая в его сердце.

— Это еще не конец, госпожа, — говорит он, прицеливаясь.

И пускает стрелу.

Стрела попадает в нее.

— О, любимый! — кричит она от боли и невыразимого удивления. — Что же ты натворил?

И падает, падает, падает обратно на землю.

В верхней половине таблички яростно извергался вулкан из слов, выстреливая в мир глаголами, прилагательными и частицами, пожиравшими все, чего бы они ни касались. В нижней же половине, с какой-то намеренной парадоксальностью, с неба падала женщина из перьев. У нее было лишь одно слово — обрезанное снизу, чтобы скрыть его точное значение, — и это слово пронзало ее сердце насквозь. Она падала, печальная и покорная, хотя по ее позе можно было решить и то, что она уже завершила падение, брошенная на землю яростными руками вулкана.

---

Сегодня я хочу поведать вам о Сатурне и Уране в градусах анареты.

Уран в пассивных градусах притягивает деструктивные ситуации. Такие люди не уходят сами, их увольняют. Они не разрушают ничего сами, но провоцируют разрушение. Причина кроется в подсознательном слишком сильном и всепоглощающем стремлении к свободе. Потери, разрывы, материальные утраты оказываются серьезной психологической травмой. У человека с Ураном в конце знака ( а это мы в вами, уважаемое поколение 88-89) невероятный дух противоречия, он может неосознанно делать что-то назло., если на него оказывают давление обстоятельства или люди. Он не выносит ограничений. Среди астрологов немало обладателей Урана в анарете. Это неудивительно, ибо такое положение указывает на занятия астрологией в прошлых воплощениях и дает врожденные способности к звездочтению, склонность к оккультным наукам.Однако, пассивность градуса анареты препятствует повторению пройденного пути и нередко тормозит продвижение.

Человек с Сатурном в анарете с рождения обладает определенной моралью, устойчивой системой норм и правил, которыми инстинктивно руководствуется. У него четко сформировано отношение ко времени, приверженность традициям, врожденное чувство ответственности и осторожности.

Индивидуализация и гордость достигли предельного развития. Если Сатурн в конце знаков своего падения или изгнания, то это говорит об отсутствии ограничений, непунктуальности, безответственности, неумении и нежелании делать карьеру, доводить начатое до конца.Характерно практическое отсутствие активности. Если в детстве такой человек мечтает о власти, с годами к нему приходит безразличие к социальной реализации. Он чувствует, что в прошлом всего достиг и ему это неинтересно, да и не по силам.

На пунктуальность не хватает самоконтроля, что приводит к недовольству собой. Может быть постоянное чувство вины за невыполненные обещания на бессознательном уровне, чувство вины за незаконченные дела и социальную несостоятельность. Он будет проецировать это на других людей, критиковать их за то, что не выполняет сам, предъявлять к ним завышенные требования, в особенности к нравственности, честности, обязательности.

Человек с Сатурном в анарете до предела индивидуализирован, но из за пассивности последних градусов он не в состоянии установить четкую границу, отделяющую его от других людей. Он не может удержать крепость. Потребность в собственном пространстве и невозможность его обрести может стать серьезной проблемой.

Сатурн в анарете порождает тревожность, понижает концентрацию, сосредоточенность.

Проблема обладателя Сатурна в критических градусах состоит в противоречии между жесткими внутренними установками и требованиями к себе и невозможностью их адекватного воплощения. Перед ним стоит задача осознать это несоответствие и освободиться от ставших излишне твёрдыми и устаревшими правил и норм, свящанными с качествами знака, в котором находится планета.

---

Марта о семинарщиках.

На самом деле, поражает как в последнее время расплодились великие гуру и наставники

Едва практичный человек освоит какой-то маломальский навык, он должен немедленно научить этому других, и обязательно с выгодой.

Буквально: только овладели каким-нибудь, извините, скрапбукингом настолько, чтобы не отваливалось, как тут же обязаны провести мастер-класс «Скрапбукинг – плюсы, минусы, подводные камни». Если случайно выпустили книжку, вторая должна называться «Как написать бестселлер: пособие для начинающих авторов». Пусть даже вам пришлось на коленях проползти от метро «Алексеевская» до дверей издательства, чтобы они согласились напечатать, пусть без гонорара, и даже вы сами скупили весь тираж – всё равно науку нужно записать и продать. Кто совсем безрукий и безъязыкий, становитесь фотографом, там только на кнопку жать. Как найдёте кнопку, начинайте преподавать. Вдруг умеете жарить картошку? заводите кулинарный блог. Перестали опаздывать на самолёты? набирайте курс тайм-менеджмента. С помощью консольного зафренживания раскрутили какой-никакой блог? немедленно научите людей быть популярными. Если Боженька совсем уронил вас головой вниз, идите хотя бы в инструкторы по сексу.

Я читала книгу, обучающую тому, как написать обучающую книгу неважно о чём, автор к тому моменту издал их несколько десятков и озолотился. Все должны брать с него пример. Но если вы не настолько гений, поищите в себе два-три каких-нибудь дара, чтобы наверняка, и приступайте к наставнической деятельности, не тратя время на совершенствование навыков, это лишнее. Учёба для лохов, чёткие ребята сразу идут на тренерскую работу. Если кто спросит о вашем профильном образовании, отвечайте, что не хотите испортить свой авторский стиль чужими методиками.

Сомневаются в собственных силах только идиоты и слабаки, нормальные берут и делают. Кажется, что у вас знаний недостаточно, – накрадите зерна у специалистов, главное – ваша подача и личное обаяние. На каждое «как стать» написано миллион книг, некоторые из них небесполезны, есть откуда понадёргать инфы. Сначала заведите тематический блог, заспамьте им сообщества, наберите читателей, хоть каких-нибудь, потом проведите по известной схеме розыгрыш мусора – пластилиновой собачки или «места на эксклюзивный семинар», пусть люди дают ссылки. Потом устройте показательный урок этим несчастным и садитесь уже за книгу о вашем бесценном опыте. Параллельно набирайте группы для преподавания по авторской методике, число мест ограничено, заплатившим сегодня скидка 20%.

Повторюсь, продаваемый навык значения не имеет, на всякий товар найдётся свой покупатель, Господь насоздавал лохов в таких количествах, что на ваш век точно хватит. У меня даже есть ужасное подозрение, что именно их он делает по своему образу и подобию – хотя бы потому, что сам до сих пор не провёл мастер-класс «Как лепить человечков из глины, чтобы они шевелились».Предприимчивые люди, может быть, вообще с другого конвейера.

---

60 качеств, которыми должна обладать идеальная женщина.

* по мнению некой книги

1. Иметь решимость следовать за избранником.
2. Уметь доставить наибольшее удовольствие партнеру.
3. Умение угадывать и опережать его желания.
4. Владение и управление особой силой для воплощения в детях высокодуховных предков.
5.Чистоплотность.
6.Знание любовных игр.
7. Проворство в позах.
8. Умение красиво одеться и раздеться.
9. Умение возбудить избранника.
10. Умение вызвать к себе интерес поведением и нарядом.
11.Умение преподнести себя в любой ситуации и обстановке.
12. Умение делать массаж.
13. Умение ухаживать за своими волосами.
14.Знание различных характеров.
15. Умение проявлять необходимые черты характера в нужное время в нужном месте.
16. Умение покинуть спящего, не потревожив.
17. Умение быстро уснуть.
18. Умение спать в любом положении.
19. Умение доказать свою правоту.
20. Умение общаться с силами Природы.
21. Умение выразить и подчинить чувства.
22. Умение защитить свою честь и достоинство.
23. Умение обманывать врагов.
24. Умение умилостивить рассерженного мужа.
25. Умение управлять ревностью, как своей, так и чужой.
26. Умение рассуждать, выявлять закономерности, делать умозаключения.
27.Умение красноречиво излагать мысли.
28. Знание игр, развивающих мыслительные способности.
29. Ведение хозяйственных расчетов.
30. Знание системы налогообложения.
31. Умение договариваться и вести дела.
32. Умение быть собранной в любой обстановке.
33. Умение распознавать качества и способности других людей.
34. Умение разгадывать сны.
35. Умение обживаться и создавать уют в любом пространстве.
36. Знание тканей, сокровенного смысла узоров и символов.
37.Знание колористики, свойств цветов.
38. Знание свойств камней.
39. Знание дикорастущих растений.
40.Знание повадок животных.
41.Умение управляться с домашними питомцами, будто то кошка, собака, лошадь.
42. Кулинарное мастерство и приготовление напитков.
43. Изящный почерк. Умение красиво и грамотно изъясняться в письмах.
44. Умение передать с помощью живописи своё состояние и восприятие окружающего мира.
45.Сочинительство и исполнение.
46. Изготовление талисманов.
47. Составление гирлянд, венков, букетов и знание их скрытого смысла.
48. Знание сказок, преданий, пословиц, поговорок и песен.
49. Умение играть на музыкальном инструменте.
50.Умение пластично двигаться и танцевать.
51. Ловкость и сноровка в развлекательных играх.
52. Умение жонглировать различными предметами.
53. Умение определяться на местности.
54. Знание звездочтения: благоприятных и неблагоприятных дней.
55.Умение загадывать задуманные числа, имена, предметы.
56. Знание загадок, шарад, головоломок.
57. Умение ввести соперников в ступор и заблуждение.
58.Умение спорить.
59. Умение плакать.
60. Добросовестное исполнение своих обязанностей при любых обстоятельствах.

! Я ещё считаю, что для женщины важно уметь находить покой внутри себя, некую точку равновесия, как бы её не ломали жизнь и обстоятельства.

---

9 месяцев.

Желание быстро прыгнуть к мужчине в постель - это слабость духа

Желание быстро прыгнуть к мужчине в постель - это слабость духа. Женщина, которая имеет отношения с мужчиной только на нижних чакрах быстро " угасает" ( гаснет её свет, личная сила), её бросают и идут дальше. Чем быстрее вы впускаете в свой мир мужчину, как полового партнера, тем меньше он готов брать на себя ответственности и обязательств по отношению к вам. Вы будете только подстилкой, и мужчина не будет ценить вас как богиню-жену.

Женщина быстрее загорается к мужчине чувствами, чем мужчина к ней. До 40 дней это всегда исключительно влечение и не более того. У женщин это проявление жалости или стремления овладеть мужчиной, получить от него что-то, стремление удержать. У мужчины желание интимной близости, которое может быстро сойти на нет. Этим и объясняется почему страстно добивающийся вас ещё вчера остыл и не звонит, его легковесные чувства просто-напросто перегорели. Вернее, чувств ещё и не было, а было лишь сексуальное влечение.

Женская энергия чувства любви по отношению к мужчине поднимается до уровня сердца в течение трех месяцев, а до уровня ума около полугода. Именно столько времени необходимо женщине, чтобы понять, воистину ли она любит. Но если в её душе много обид, её чувства могут вообще не пробудиться.

А вот мужчине понадобится гораздо больше времени, энергия любви поднимается в течение 90-120 дней, то есть ему необходимо 9 месяцев отношений с женщиной, чтобы развивалось и зрело его истинное чувство к ней. И при этом, как вы понимаете, сексуальных отношений быть не должно. Простая проверка. Если мужчина влюбился серьезно и интересуется вами, то выдержит испытание. Но часто, с точки зрения духовности, это испытание не проходит именно женщина, выступая в роли провокатора, за что в последствии и будет расплачиваться. Здесь два варианта:

1. Мужчина не хочет на ней жениться.
2. Мужчина женится, но вскоре оба партнера будут недовольны друг другом и качеством семейных отношений.

Если секс происходит слишком рано и от момента знакомства прошло не более шести месяцев, то вы для мужчины, в лучшем случае, останетесь на уровне сердечной любви, которая проявляется как материнская. Он будет по-своему любить вас, но не будет вкладываться в вас и ваш мир. Мужчина будет любить вашу кухню, уют, который вы создаете дома и беззаботное времяпрепровождение с вами. Но он не будет готов взять на себя 100% ответственность на всех уровнях. Он не будет защитником и добытчиком для вас. Скорее наоборот, это ситуация, где вы решаете его проблемы, а он относится к вам как к " жилетке". Со временем вы превращаетесь для него просто в квочку, что негативно влияет на отношения в паре. Сексуальная жизнь становится скудной, а проблем всё больше, и, разумеется, решать проблемы партнеры не хотят, да ещё и обвиняют друг друга, боясь признать факт, что оказались в семейных отношениях не с тем человеком. Причина - поспешный переход к сексуальным отношениям, который помешал проверить чувства.

Когда отношения развиваются качественно 9 месяцев, как положено, то энергия поднимается до должного уровня у обоих партнеров, до уровня спутников жизни, уровня Бога и Богини.

---

Седьмая принцесса.

Жил-был король, который женился на цыганке и так о ней пекся, словно она была из стекла. Чтобы она не сбежала, он упрятал ее во дворец среди парка, вокруг которого шла ограда, и выходить за ограду никогда ее не пускал. Королева слишком его любила и не могла ему говорить, как ей хочется выйти; но она часами просиживала на крыше дворца, глядя на восток, где были луга, на юг, где бежала река, на запад, где лежали холмы, на север, где шумели базары.

Пришло время, и королева родила королю дочек-двойняшек, светлокудрых, как утренняя заря, и в день их крестин король, радуясь, спросил у нее, какой она желает подарок. Королева бросила взгляд на восток, и увидела май на лугах, и сказала: "Подари мне весну!".

Призвав пятьдесят тысяч садовников, король каждому повелел принести полевой цветок с корешком или нежный побег березки и посадить их внутри ограды. Когда всё было сделано, он отправился с королевой гулять по цветущему парку и стал ей всё показывать, говоря:
- Жена моя милая, весна - твоя!
Но королева только вздохнула.

В следующем году родились еще две принцессы, белокурые, как раннее утро, и опять, когда подошли их крестины, король предложил королеве подарок на выбор. На сей раз королева посмотрела со своей крыши на юг, увидела струи воды,сияющие в долине, и сказала:
- Подари мне реку!

Король созвал пятьдесят тысяч работников и приказал им направить в парк русло реки, чтобы она питала красивый фонтан в садике королевы. Потом он привел жену на то место, где фонтан поднимался и низвергался в мраморную чашу бассейна, и сказал:
- Теперь у тебя есть река!
Но королева посмотрела на усмиренную воду, взлетавшую и падавшую в своем фонтане, и поникла головой.

На следующий год родились еще две принцессы, золотоволосые, как солнечный день, и королева, выбирая себе подарок, посмотрела с крыши на север, на шумный город, и сказала:
- Подари мне людей!
И король послал пятьдесят тысяч глашатаев в город, на базарную площадь, и вскоре они вернулись и привели с собой шестерых добрых женщин.
- Милая моя королева, вот тебе люди, - сказал король.

Королева вытерла украдкой глаза и отдала своих шестерых красивых малюток на попечение шестерым женщинам в добром теле, чтобы у каждой принцессы было по отдельной кормилице.

На четвертый год королева родила лишь одну дочку, маленькую и смуглую, как она сама - король же был рослый и светловолосый.
- Какой бы ты хотела подарок? - спросил король, когда в день крестин они стояли на крыше.
Королева повернулась на запад и увидела лесного голубя и шесть лебедей, пролетающих над холмами.
- Подари мне птиц! - воскликнула она.

Король немедленно послал пятьдесят тысяч птицеловов ловить птиц длякоролевы. Пока их не было, королева сказала:
- Дорогой король, мои дочки сейчас в колыбельках, а я - на троне, но придет время, колыбели станут пустыми, и меня уже не будет на троне. Когда этот день придет, которая из наших семи дочерей станет вместо меня королевой?

Король не успел ответить, как птицеловы уже вернулись. Король посмотрел на скромного голубя, уткнувшего круглую головку в мягкие перышки на груди, посмотрел на царственных лебедей с их долгими белыми шеями и сказал: Королевой будет принцесса с самыми длинными волосами.

Тогда королева призвала шестерых кормилиц и передала им слова короля.
- Так что, не забывайте, - добавила она, - с тщанием мыть и расчесывать волосы моим дочерям, ибо от вас зависит, которая станет королевой.
- А кто будет расчесывать и мыть волосы у Седьмой принцессы? - спросили они.
- Я буду это делать сама, - сказала королева.

Каждая из кормилиц чрезвычайно была озабочена тем, чтобы именно ее принцесса стала королевой, каждый погожий день они выводили девочек на цветущий лужок, мыли им волосы водой из фонтана и распускали их сушиться на солнышке. Потом расчесывали и причесывали их до тех пор, пока они не заблестят, как золотой шелк, вплетали в них ленты и украшали цветами. Вы сроду не видали ни таких дивных волос, какие были у этих принцесс, ни таких трудов, какие кормилицы на них не жалели. И куда бы ни шли шесть светлокудрых девочек, шесть лебедей шли вместе с ними.А Седьмой принцессе, смуглой малышке, никогда не мыли голову в фонтане. Ее волосы покрывал красный платочек, и королева за ними в тайне ухаживала, когда они вдвоем сидели на крыше и играли с голубем. Однажды королева поняла, что пришел ее час. Тогда она послала за дочками, благословила их всех по очереди и попросила короля отнести ее на крышу. Там она обвела взглядом луга и реку, холмы и базары, и закрыла свои глаза.

И вот, еще не успел король осушить своих слёз, как однажды у его ворот прозвучала труба, и вбежавший паж сообщил, что прибыл Принц Всего Света.Король распахнул двери, и, сопровождаемый слугой, вошел Принц Всего Света.Одежда Принца была вся из золота, а мантия такой длинной, что когда он остановился перед королем, она заполонила всю комнату, а плюмаж на его шляпе такой высокий, что задевал потолок. Впереди Принца шел его слуга, юноша весь в лохмотьях.

Король сказал:
- Добро пожаловать, Принц Всего Света! - и протянул руку.
Принц Всего Света не отвечал, он стоял, стиснув губы и опустив глаза в пол, но Слуга в Лохмотьях сказал: Спасибо, король Страны! - Он взял короля за руку и дружески встряхнул ее.
Это необычайно удивило короля.
- Принц сам не может сказать за себя? - спросил он.

- Если и может, - отвечал Слуга в Лохмотьях, - то никто не слыхал, чтобы он говорил. Вы же знаете, свет так уж устроен, что в нем всякой твари по паре: кто говорит и кто молчит; кто богат и кто беден; кто размышляет и кто
действует; кто смотрит вверх и кто смотрит вниз. Вот и мой хозяин выбрал меня себе в слуги потому, что мы вдвоем составляем весь свет, в котором он Принц. Ибо он богат, а я беден, он раздумывает о делах, а я их делаю, он смотрит вниз, а я смотрю вверх, и раз он молчит, то я занимаюсь разговорами.

- Зачем он приехал? - спросил король.
- Жениться на Вашей дочери, - сказал Слуга в Лохмотьях, - на свете всякой твари по паре, и где есть мужчина, должна быть и женщина.
- Несомненно, - сказал король, - но у меня семь дочерей, не может же он жениться на всех.
- Он женится на той, которая должна стать королевой, - сказал Слуга в Лохмотьях.
- Пусть позовут моих дочерей, - сказал король, - настало время измерит длину их волос.

И вот семь принцесс предстали перед королем. Шесть светлокудрых девушек пришли с кормилицами, а маленькая смуглянка пришла сама. Слуга в Лохмотьях быстро окинул их взглядом, а Принц Всего Света стоял, опустив глаза, и ни на одну из них не взглянул.

Потом король послал за королевским портным и его сантиметром и, когда онявился, шесть светлокудрых принцесс, тряхнув головой, рассыпали до самой земли свои косы. Каждой по очереди портной измерял длину их волос, тогда как шестерокормилиц с гордостью на это взирали - ибо разве не всё старание они вкладывали, холя косы своих любимиц? Но поскольку, увы, именно всё старание, не больше, не меньше, было вложено в волосы каждой, то теперь обнаружилось, что у всех шестерых принцесс были волосы равной длины.Весь королевский двор изумленно всплеснул руками. Кормилицы заломили свои в отчаянии, король скреб макушку, Принц Всего Света не отрывал глаз от земли,а Слуга в Лохмотьях смотрел на Седьмую принцессу.

- Что нам делать, - сказал король, - если у моей младшей дочери волосы такой же длины, как и у остальных?
- Не думаю, сир, - сказала Седьмая принцесса, и ее сестры с беспокойством смотрели, как она развязывает свой красный платок. Действительно, ее волосы оказались не той длины, что у сестер, поскольку были коротко острижены, под мальчишку.

- Кто постриг тебя, дитя? - спросил король.
- Моя матушка, сир, - сказала Седьмая принцесса. - Каждый день, когда мы сидели на крыше, она подрезала мне волосы ножницами.
- Ну и ну! - сказал король, - кто бы ни стал королевой, это будешь не ты.

Вот и вся история о шести принцессах, которые жили ради своих волос. Всю оставшуюся жизнь они их мыли, расчесывали и причесывали с помощью своих кормилиц, пока их кудри не побелели, как их ручные лебеди.

А Принц Всего Света так и прождал с опущенным взором всю жизнь, когда одна из принцесс отрастит самые длинные волосы и станет его королевой. Поскольку этого не случилось, он и по сию пору вполне может ждать.
А Седьмая принцесса повязала голову красным платком и убежала из дворца на реку, в холмы, на луга и базары; и голубь, и Слуга в Лохмотьях увязались за ней.
- Но что будет делать Принц Всего Света без тебя? - спросила Седьмая принцесса.
- Придется ему как-нибудь обойтись, - сказал Слуга в Лохмотьях, - ведь так уж устроен свет, в нем есть те, кто остается, и те, кто уходит.

---

La semaine dernière, Jocasta et moi, sommes devenues amants.

Last week, Jocasta and I became lovers - but don’t alarm yourself, it is only a carnal act performed in service (not unlike my role as amanuensis). And I confess, women’s hearts, like their desire, remain a mystery to me.

Afterwards, she cried and thanked me for bringing life back into their home - making it clear that Vyvyan had been there the entire night, between us like the silence between notes that holds the key to all music.

@темы: Gifs

---

Вкусные места на заметку.

Cafezinho do Brasil. Шоколадный торт «Чёрная сумасшедшая женщина», бесплатные мастер-классы по бразильским танцам и боевым искусствам, приготовлению традиционных блюд, а также уроки португальского языка.
Madame Wong на Белорусской. Хрустальные димсамы с икрой морского ежа и панна-кота из личи.
Dr.Живаго Рассольник по-ленинградски с заячьими почками, архангельский клыкач с медовой корочкой, котлеты из фазана с брусникой, голубцы с раковыми шейками.
Burger Heroes. " Чёрная мамба" - чёрный бургер с беконом, копченым на грушевых опилках с заправкой из вишни с прованскими травами, " Чим и Чурри" с маринованым кактусом и халапеньо, "Нобель" с маринованным укропом и брусникой на портвейне + пряный батат.
Воронеж. Салат из гребешков с севрюжьей икрой и арбузом. стейк Дельмонико.
Латинский квартал.Pachamama Spritzer, горячий шоколад с манго и чили.

---

Продолжаю пересматривать старую-добрую классику.

@темы: Gifs

---

Jenna.

@темы: Gifs

---

Жена Охотника.

Кто ты такой, чтобы меня судить? Да тебе каждую ночь волки снятся.

Охотник впервые выбрался за пределы Монтаны. Когда он проснулся, перед глазами все еще стояло это утреннее зрелище: взлет сквозь тронутые розовым кучевые облака, в глубине заснеженных долин точки домов и сараев; широкая панорама декабря – буро-черные горы с потеками снега, вспышки замерзших озер, длинные косы рек на дне каньонов. Небо над крылом самолета сделалось синим и таким чистым, что он даже не стал смотреть – опасался, как бы не заслезились глаза.
Сейчас уже стемнело. Они снижались над Чикаго; в этой электрической галактике все явственней проступали очертания кварталов: уличные фонари, автомобильные фары, коробки зданий, ледовые катки, грузовик, сворачивающий на светофоре, заснеженная крыша пакгауза, миганье антенн на отдаленных склонах и, наконец, длинные сходящиеся параллели синих огоньков вдоль посадочной полосы – приземление.
Он прошел в здание терминала и двинулся вдоль шеренги табло. Его уже преследовало ощущение потери: как будто у него отняли милое сердцу видение, какой-то чудный сон. В Чикаго он прилетел с единственной целью: встретиться с женой, которую не видел два десятка лет. Ей предстояло выступить перед администрацией и профессурой университета штата. Подумать только: даже университеты заинтересовались ее способностями.
На улице гулял ветер, подгоняя тяжелые серые тучи. Собирался снегопад. Из университета для встречи охотника прислали женщину на джипе. В окно смотреть не хотелось.
Поездка заняла сорок пять минут; оставив позади светлые высотки делового центра, они поехали вдоль голых дубов на окраинах, мимо куч убранного с дорог снега, бензоколонок, под солнечными батареями на вышках и телефонными проводами.
Вы, наверное, часто бываете на выступлениях жены? – предположила сопровождающая.
Нет, ответил он, впервые сподобился.
Она припарковалась у затейливого современного особняка с огромными треугольниками окон, обтекаемой формы колоннами, купольными фонарями и крутой шиферной крышей. Квадратные балконы нависали под разными углами над двумя трапециями гаражей.
На столике перед главным входом лежало порядка тридцати именных бирок. Его жена пока не приехала. Да и вообще, похоже, никто еще не приехал. Найдя свой бейдж, он прицепил его на свитер. Молчаливая девушка в смокинге приняла у него пальто.
Холл с гладкими, в крапинку гранитными полами оканчивался парадной лестницей, расширявшейся у основания. По ней спустилась женщина, которая, не дойдя до низа четырех или пяти ступеней, поздоровалась с его сопровождающей и назвала ее Анной.
А вы, должно быть, господин Дюма, обратилась она к нему.
Он пожал ее бледную худощавую руку, невесомую, словно ощипанная птаха.
Ее муж, ректор университета, сейчас как раз завязывает галстук-бабочку, объяснила она и грустно улыбнулась сама себе, будто с неодобрением относилась к такому щегольству.
За холлом располагался необъятный зал с панорамными окнами. Ступая по ковровому покрытию, охотник подошел к окну, чуть сдвинул занавеску и выглянул на улицу.
В тусклом свете виднелась открытая деревянная галерея, тянувшаяся вдоль всего фасада: с острыми углами, ступенчатая, разной ширины, с низкими перилами. Дальше в полумраке поблескивал окруженный живой изгородью пруд с купальней для птиц посредине. За прудом высились голые деревья – дубы, клены и один белый, словно кость, платан. Моргая зеленым глазом, низко пролетел вертолет.
Снег повалил, сказал охотник.
Неужели? – с тревогой переспросила жена ректора, вероятно из вежливости.
Здесь трудно было разобрать, что говорится искренне, а что для виду. Женщина, встретившая его в аэропорту, уже перешла в бар и, стоя с бокалом, разглядывала ковровое покрытие. Он вернул занавеску на место. Спустился ректор. Мало-помалу прибывали гости. К охотнику подошел мужчина в серых вельветовых брюках. «БРЮС МЕЙПЛЗ», гласил его бейдж.
Мистер Дюма, заговорил он, вашей жены еще нет?
Вы ее знаете? – удивился охотник.
О нет, замотал головой Мейплз, нет. Покачивая бедрами, он словно разминался перед забегом. Но я о ней читал.
Внимание охотника привлек новый гость – высокий, невероятно худой. Впалые щеки и глазницы делали его древним стариком, пришельцем из потустороннего мира, полускелетом. К нему подошел ректор, обнял и не сразу отпустил.
Это почетный президент О’Брайен, сообщил Мейплз. Широко известен в узких кругах. Жуть, конечно, что приключилось с его семьей.
Мейплз гонял соломинкой куски льда у себя в бокале.
Не понимая, как реагировать, охотник кивнул. И впервые подумал, что не стоило ему сюда приезжать.
Вы знакомы с произведениями жены? – полюбопытствовал Мейплз.
Он кивнул.
В своих стихах она называет мужа охотником.
Я проводник. Он смотрел в окно; на живую изгородь ложился снег.
И вас это не коробит?
Что именно?
Убийство животных. Ради заработка.
Охотник смотрел, как на стекле тают снежинки. Так вот, значит, как люди трактуют охоту? Как убийство животных? Приложив пальцы к стеклу, он ответил: нет, не коробит.

С женой они познакомились в Грейт-Фоллз, штат Монтана, зимой семьдесят второго. Зима в тот год нагрянула мгновенно, зримо. С северной стороны наступали два белых полога: они застили небо и землю, будто предвещая конец света. Перед собой они гнали ветер, и он бежал волчьей стаей, неудержимой волной, прорывающей дамбу. Взбунтовавшаяся скотина с воем перемахивала через изгороди. Валились деревья, с какого-то сарая сорвало крышу и бросило на шоссе. Река норовила повернуть вспять. Ветер швырял истошно кричавших дроздов в теснину – прямо на колючие кусты, где птицы навсегда застывали в уродливых позах.
В свои шестнадцать лет она была сиротой и работала ассистенткой иллюзиониста. История стара как мир: длинноногая девушка в сверкающем красном платье, передвижной иллюзион, очередное представление в зале местной христианской церкви. Охотник проходил мимо с пакетом продуктов в руках, как вдруг сильный шквал отбросил его в тупик за церковью. Такого ветра он еще не видывал. Его прижало к низкому окну, за которым шло представление. Фокусник оказался коротышкой в замызганной синей мантии. «ВЕЛИКИЙ ВЕСПУЧЧИ», гласил провисший баннер. Но охотник смотрел только на нее, юную, изящную, ослепительно улыбавшуюся. Ветер, как профессиональный борец, удерживал его у стекла в крепком захвате.
Фокусник уложил девушку в фанерный гроб, аляповато расписанный красными и синими зигзагами молний. С одной стороны торчали ее ноги, с другой – голова и шея. Девушка буквально светилась, хотя никто по доброй воле не согласился бы заживо лечь в гроб. Великий Веспуччи завел электропилу и с шумом распилил гроб ровно посередине. Затем он откатил девичью голову в одну сторону, а ноги в другую. Голова откинулась, улыбка погасла, глаза закатились. Приглушили свет. В публике заплакал ребенок.
Пошевели ступнями, приказал, взмахнув волшебной палочкой, фокусник, и ассистентка подчинилась: ноги в лакированных туфельках на высоком каблуке пару раз дернули носками. Публика завизжала от восторга.
Охотник смотрел на нежно-розовые тонкие скулы, на распущенные волосы и точеную выгнутую шею. Прожектор скользнул по окну. Смотрела ли она в ту сторону? Видела ли его прижатое к стеклу лицо, распахнутый ворот, рассыпавшиеся по земле покупки – репчатый лук, пакет муки? У нее дрогнули губы: она улыбалась? Хотела его приветить?
Ему виделась в ней особая красота, не сравнимая ни с чем другим. Снег запорошил ему воротник и окучил ботинки. Ветер утих, но снегопад не прекращался, а он так и стоял у окна. Фокусник соединил части гроба, расстегнул ремни, взмахнул палочкой – и его помощница срослась в одно целое. Она выбралась из ящика, поблескивая длинным платьем с разрезами, и сделала реверанс. А улыбалась так, будто с ней только что взаправду произошло чудо воскрешения.
Но вскоре сосна, упавшая возле здания суда, оборвала провода, и весь город погрузился во тьму. Билетеры с фонариками еще не успели вывести зрителей на улицу, а он уже мчался к ней, пытаясь привлечь ее внимание.
Тридцатилетний, он был вдвое старше ее. В красном свете аварийной лампочки она улыбнулась ему с импровизированной сцены и помотала головой: представление окончено. Сев в свой пикап, он сквозь метель последовал за фургоном иллюзиониста. Артисты приехали в Батт, где выступили на благотворительном мероприятии в пользу местной библиотеки. Следующей остановкой была Миссула. После каждого выступления он мчался к сцене, умоляя девушку поужинать с ним или хотя бы назвать свое имя. Он брал ее измором. Наконец в Боузмене она сдалась. Имя у нее оказалось самым что ни на есть заурядным: Мэри Робертс. В гостиничном ресторане они заказали пирог с ревенем.
Я знаю твой секрет, сказал охотник. Ноги в гробу – это ноги манекена. А ты просто сворачиваешься клубком и дергаешь за леску, чтобы эти болванки двигались.
Она рассмеялась: значит, это твоя профессия – преследовать девушку по четырем городам, чтобы уличить ее в обмане?
Нет, ответил он, моя профессия – охота.
Так-так. Охота. А в свободное время чем занимаешься?
Думаю об охоте.
Девушка вновь рассмеялась.
Ничего смешного, сказал он.
Ты прав, улыбнулась она, у меня похожая привычка. Постоянно думаю о магии, даже во сне.
Он нервничал, изучал содержимое своей тарелки, с трудом находил слова. Ужин продолжался.
Но я хочу большего, вдруг сказала она, доедая второй кусок пирога. Голос ее стал тихим и серьезным. Магия живет у меня внутри. Я не хочу, чтобы Тони Веспуччи всю жизнь распиливал меня напополам.
Кто бы сомневался, сказал охотник.
Я знала, что ты поймешь.

Но следующей зимой иллюзион снова приехал в Грейт-Фоллз, и Веспуччи снова распиливал ее пополам в таком же фанерном гробу. А год спустя – еще раз. Оба раза охотник водил ее в закусочную «Биттеррут», где она съедала два куска пирога. Больше всего ему нравилось смотреть на нее за едой: как подрагивает при глотании горло, как аккуратно выскальзывает из ее губ ложечка, как падает на ухо прядь волос.
А потом ей исполнилось восемнадцать, и после традиционного пирога она согласилась поехать к нему в охотничий домик, за сорок миль от Грейт-Фоллз, вверх по реке Миссури, а оттуда на восток, в долину Смит-Ривер. С собой она взяла только дамскую сумочку из искусственной кожи. Пикап вилял из стороны в сторону, его заносило на нерасчищенных дорогах, а она, казалось, даже не брала в голову, что этот человек везет ее неведомо куда, что они вот-вот увязнут в снегу и она замерзнет насмерть в своей легкой курточке, наброшенной поверх сверкающего платья ассистентки фокусника. Изо рта валил пар. Температура воздуха опустилась до минус двадцати. Вскоре дороги заметет пурга, и до весны они станут непроходимыми.
На стенах его хижины висели шкуры и старые охотничьи ружья. Он открыл подпол, чтобы показать ей свои припасы на зиму: копченую форель, ощипанных фазанов и подвешенные на крюках оковалки мороженой оленины.
На двоих таких, как я, хватит, сказал он.
Она разглядывала книжную полку над камином. Монографию о повадках тетерева, подшивку журналов о нагорных птицах, толстый фолиант с одним лишь словом на корешке: «Медведь».
Ты не очень устала? Хочешь, кое-что покажу?
Он дал ей зимний комбинезон, пару кожаных снегоступов – и повел слушать гризли.
На снегоступах она держалась вполне уверенно, разве что слегка неуклюже. В нестерпимый мороз под ногами скрипел снег. Медведь каждую зиму обосновывался в дупле гигантского кедра, чью верхушку снесло ураганом. В звездном свете толстый трехпалый комель тянулся вверх из земли, как черная лапа какого-то жуткого посланца из мира иного.
Они опустились на колени. Над головой остриями ножей сверкали злые белые звезды.
Приложи ухо вот сюда, шепнул он.
Слова растворились в ледяном воздухе. Прильнув к исклеванному дятлом стволу, они слушали, глядя друг на друга. Через минуту она услышала… услышала нечто вроде протяжного, усталого вздоха. Это ее поразило. Прошла еще минута – и вздох повторился.
Хочешь – посмотрим, зашептал охотник, только осторожно. Он хоть и в спячке, но может проснуться даже от хруста сухой ветки.
Он принялся раскапывать снег. Девушка застыла с открытым ртом и во все глаза наблюдала за происходящим. Наклонившись, охотник откидывал снег себе за спину. Вырыв яму примерно метровой глубины, он докопался до толстой корки льда, закрывающей вход в дупло. Аккуратно отколол куски льда, отложил их в сторону. Отверстие было темным, как лаз в черный грот подземного мира. На нее дохнуло запахом медведя… запахом мокрой псины, запахом лесных грибов. Охотник разворошил охапку листьев. Под ней обнаружился черный мех.
На спине лежит, прошептал охотник, это его брюхо. А вот тут передние лапы. Он указал куда-то вверх.
Придерживаясь за его плечо, она опустилась на колени прямо в снег. У нее приоткрылся рот, широко распахнутые глаза не смели моргнуть. В небе таяла падающая звезда.
Хочу его потрогать. Среди молчания голых кедров голос ее прозвучал резкой, чужеродной нотой.
Тише ты, шикнул он, не кричи. И помотал головой: нельзя.
На одну секунду!
Нет! – прошипел он. Спятила, что ли?
Он стряхнул со своего плеча ее руку. Зубами она стянула варежку с другой руки и потянулась к зверю. Охотник хотел этому помешать, но потерял равновесие и упал, схватив лишь ее варежку. А теперь в ужасе смотрел, как она кладет ладони с широко расставленными пальцами на покрытую густой шерстью грудину медведя. А после, наклонившись, она вдруг прильнула губами к шкуре зверя. Шерсть щекотала ей лицо, она чувствовала, как подрагивают медвежьи ребра, как в легкие входит воздух, как бежит по венам кровь.
Хочешь знать, что ему снится? – спросила она. Ее голос эхом отозвался где-то в искореженных сучьях дерева. Охотник достал нож.
Ему снится лето. Ежевика, форель. Снится, как он чешет бока о речную гальку.

Когда они вернулись в хижину и охотник затопил камин, она сказала: вот бы залезть к нему в берлогу. Чтобы он обхватил меня лапами. А я бы притянула его к себе за уши и целовала в закрытые глаза.
Охотник смотрел, как огонь пожирает дрова. Три года он ждал этого момента. Три года мечтал о ней, глядя на огонь. Но почему-то реальность разошлась с ожиданием. Он ждал охоты, наподобие той, когда ты часами утопаешь в грязи с карабином в руках и высматриваешь голову сохатого, которая расчерчивает рогами небо. А после выстрела все стадо с шумным вздохом уносится вниз по склону. К неопределенности он не привык; другое дело, когда выстрелил, подобрал дичь – и будь доволен. Но в этот раз все обернулось иначе. Он не мог принимать никаких решений: той пули, которую можно выпустить, а можно оставить в стволе, у него не было. Пуля затерялась где-то в прошлом, когда он был на три года моложе и стоял у окна христианской церкви, прижатый к стеклу ветром или какой-то еще более могущественной силой.
Оставайся со мной, шепнул он ей и огню. На зимовку.

Брюс Мейплз все гонял соломинкой лед.
Я, кстати, декан спортивного факультета.
Да, вы упоминали.
Серьезно? Из головы вылетело. В свое время легкоатлетов тренировал. Барьеристов.
Барьеристов, задумчиво повторил охотник.
Так точно!
Охотник внимательно смотрел на собеседника. Что он здесь забыл, этот Брюс Мейплз? Какие причуды или страхи двигали им и всеми этими людьми в строгих костюмах и черных платьях? Почетный президент О’Брайен скелетом замер в углу; подходившие каждые несколько минут гости пожимали ему обе руки.
Вам, думаю, известно, обратился охотник к Мейплзу, что волки – заправские барьеристы. Иногда их преследователь доходит до того места, где следы исчезают. Просто испаряются. Как будто вся стая взобралась на дерево – и с глаз долой. А след обнаруживается метрах в десяти-двенадцати от места исчезновения. Раньше считалось, что это нечистая сила: летучие волки. На самом-то деле они не летают, а всего лишь прыгают. Совершают один грамотный, согласованный прыжок.
Брюс обводил глазами зал. Надо же, сказал он, впервые слышу.

И она осталась. Когда они впервые занялись любовью, она так кричала, что на крыше завыли койоты. Он скатился с нее весь в поту. Койоты до утра кашляли и хихикали, как заигравшиеся в саду дети, а его всю ночь мучили кошмары.
Тебе снилось три сна, и во всех ты был волком, сказала она. Ты осатанел от голода и бежал в лунном свете.
С чего она взяла? Он сам ничего такого не помнил. Вероятно, разговаривал во сне.
Температура в декабре не поднималась выше минус пятнадцати. Река замерзла, такого прежде не наблюдал даже он. В Рождественский сочельник он доехал до самой Хелены, чтобы купить Мэри фигурные коньки. А рождественским утром, укутавшись в меха, они вдвоем пошли на реку кататься. Она уцепилась за него сзади, и они заскользили сквозь голубой рассвет. Белая полоса реки растворялась где-то впереди. На ветке ухал филин и круглыми глазами смотрел в их сторону.
С Рождеством тебя, филин! – крикнула она.
Филин в ответ расправил крылья и, спорхнув с ветки, тут же исчез в чаще леса.
На расчищенной ветром излучине им попалась мертвая цапля, вмерзшая по голень в лед. Птица явно сдалась не сразу: сначала долбила клювом ледяную корку, а потом свои собственные тонкие чешуйчатые ноги. Умерла она стоя, сложив крылья и раскрыв клюв в последнем отчаянном крике. Ноги двумя тростинками прорастали сквозь льдину. Мэри упала на колени и заглянула в холодные мутные глаза.
Птицу не вернуть, мягко сказал он. Пошли дальше. Не то сама тут окоченеешь.
Нет, заупрямилась она. Сняв варежку, закрыла птице клюв. И вдруг закатила глаза.
Ничего себе, выговорила она, я ее чувствую.
Прошло несколько минут. Охотник стоял без движения и не решался торопить жену, хотя по ногам уже поднимался холод. На ветру ее голая рука посинела.
Наконец она поднялась. По ее просьбе он извлек птицу из ледового капкана, орудуя коньком, и похоронил в сугробе.
Той ночью она лежала пластом без сна. Он точно не знал, что ее тревожит, но подозревал, что и ему не дает покоя то же самое. Мертвой птице ничем не поможешь, выговорил он. Хорошо, что мы похоронили эту цаплю, но не сегодня завтра ее учует и откопает какое-нибудь зверье.
Он поймал тот же взгляд широко распахнутых глаз, как тогда, когда она прикасалась к медведю.
Когда я дотронулась до цапли, начала она, мне стало ясно, куда она летела.
Что?
Я увидела, куда она попала после смерти. На берег озера, с множеством других цапель. Сотни, и все смотрели в одну сторону. Был рассвет, и они смотрели, как на другом берегу над деревьями встает солнце. Я видела это совершенно отчетливо, как будто и сама была среди них.
Перевернувшись на спину, он изучал игру теней на потолке.
На тебя зима плохо действует, сказал он.
Утром он принял решение ежедневно выводить ее на прогулку. Это было его давнее правило: выходи на улицу каждый день, а иначе зима лишит тебя рассудка. Каждую зиму газеты трубили о женах фермеров, которые сходили с ума в четырех заснеженных стенах, а потом избавлялись от мужей с помощью шила или мясницкого ножа.
На следующий вечер он повез ее в Свитграсс, близ канадской границы, чтобы показать северное сияние. Вдалеке занимались колоссальные фиолетовые, янтарные и бледно-зеленые полосы. Над горными кряжами пульсировали очертания, напоминающие соколиную голову, косынку и крыло. Выходить из кабины пикапа они не стали, а только подставляли колени потоку тепла от автомобильной печки. За разноцветным свечением пылал Млечный Путь.
Гляди, до чего похоже на ястреба! – воскликнула она.
Северное сияние, объяснял он, возникает под воздействием магнитного поля Земли. Солнечный ветер, пролетая мимо нашей планеты, придает ускорение заряженным частицам. Желто-зеленым светится кислород. Красно-фиолетовым – азот.
Да нет же. Она покачала головой. Красный – это ястреб. Видишь клюв? Крылья?

Хижину осаждала зима. Каждый день они выходили на прогулку. Он показывал ей, как зимуют сотни божьих коровок, сбившихся в оранжевый ком внутри прибрежной ложбины; как лягушки в спячке промерзают в иле, чтобы с весной оттаять. Когда он потревожил пчелиное гнездо, пчелы, недовольные внезапным вторжением, лениво зажужжали в поисках тепла. Он дал ей в ладони этот шар, она закатила глаза и потеряла сознание. Лежа на снегу, она видела все их сны разом, яркие, как на подбор, зимние грезы рабочих пчел: солнечные тропки, идущие среди шипов к соцветиям дикой розы, и полнящиеся медом соты.
Каждый день она открывала в себе новые способности. Незнакомая, обостренная чувствительность бурлила у нее в крови, как соки давно посаженного, но только сейчас проснувшегося сеянца. Чем больше животное, тем сильнее становилось ее потрясение. А уж падаль и вовсе была настоящей кладезью всяческих видений, мало-помалу терявших силу, наподобие поочередно перерезаемых пут. Она стягивала варежки и дотрагивалась до мертвых летучих мышей, саламандр, до выпавшего из гнезда еще теплого ярко-красного птенца кардинала. Под валуном зимовало с десяток садовых ужей: свернулись клубком, веки сомкнуты, языки не высовываются. Стоило ей прикоснуться к замерзшему насекомому, к рептилии в состоянии зимней спячки, да к чему угодно, что еще недавно летало или ползало, как у нее закатывались глаза, а по телу мурашками пробегали видения этих созданий и их рая.
Так прошла их первая зима. Он смотрел в окно и видел на замерзшей реке следы волков, видел сов, которые с дерева высматривали добычу, и хотел отбросить накрывшее землю одеяло снега полутораметровой толщины. А она видела всякую спящую под корягами живую тварь, чьи сны трепетали в небе, как северное сияние.
У него в сердце занозой сидела любовь; в пору весенней распутицы они поженились.

Брюс Мейплз ахнул, когда наконец прибыла жена охотника. Скромно потупив глаза и цокая каблучками по граниту, она уверенно, как цирковая кобылка, прогарцевала в парадную гостиную. Охотник не видел жену лет двадцать; она сделалась более утонченной, менее нервной и, как почему-то показалось охотнику, от этого сильно проиграла. Вокруг глаз появились морщины, а при ходьбе она огибала предметы обстановки, словно боялась, как бы ее не схватил за лацканы стол или шкаф. Никаких украшений, даже обручального кольца на ней не было – только этот строгий черный костюм. Двубортный.
Она взяла со стола именной бейдж. Все присутствующие оборачивались на нее посмотреть, но тут же отводили глаза. Охотник понял, что гвоздем программы на этом сборище будет вовсе не почетный президент О’Брайен, а она. В каком-то смысле ей тут поклонялись. Для университетской верхушки такие мероприятия были не внове: сдержанный бармен, девушки в смокингах, большие коктейли со льдом. А пирога ей дать слабо? – подумал охотник. Пирога с ревенем. Или показать спящего гризли.

Гостей пригласили за узкий и очень длинный стол: с одной стороны штук пятнадцать стульев с высокими спинками, столько же с другой и по одному в торцах. Охотника посадили за несколько мест от жены. В конце концов она удостоила его взглядом, в котором сквозило узнавание и даже тепло, но тут же отвела глаза: как видно, сочла его стариком. И больше в его сторону не смотрела.
Повара в крахмальных белых колпаках вносили луковый суп, креветки с чесночным соусом, паровую лососину. Соседи по столу вполголоса сплетничали о незнакомых охотнику людях. Он смотрел в окно, на снегопад.

Река вскрылась; в сторону Миссури огромными блюдцами поплыли льдины. В распахнутые окна хижины врывались журчащие звуки высвобождения, таяния и бегущей воды. Охотник почувствовал знакомое волнение, нетерпение души, которое заставляло его вскакивать в розовых лучах рассвета, хватать удочку и спешить к реке. В бурой воде зашевелилась форель, сама не своя до первых весенних насекомых. Скоро телефон в хижине раскалился от звонков – с началом сезона всем требовался проводник.
Случалось, клиент изъявлял желание добыть пуму или поохотиться с собаками на пернатую дичь, но в конце весны и в течение лета всегда был велик спрос на форель. С восходом солнца, прихватив термос кофе, охотник уже мчался забирать очередного клиента: адвоката, вдовца, политика – какого-нибудь любителя местной красной рыбы. Едва развязавшись с одним клиентом, тут же спешил на разведку по заказу следующего. Иногда выбор места ловли затягивался до сумерек, а то и до глубокой ночи: опустившись на колени в ивах, он ждал, когда поднимется форель. От него несло рыбьими потрохами; он будил жену, чтобы по горячим следам рассказать, как лосось прыгал с пятиметрового водопада, а радужная форель упрямо забивалась под корягу.
Наступил июнь; его жена маялась от одиночества и скуки. Она уходила в лес, правда недалеко. Дремучая, трепетная летняя чаща ничем не напоминала о кладбищенской зимней неподвижности. Дальше, чем за шесть-семь метров, уже ничего не было видно. Сон всякой живности стал коротким; на каждом шагу что-то выбиралось из коконов, расправляло крылья, жужжало, спаривалось, приносило потомство, нагуливало вес. В реке плескались медвежата. Горластые птенцы требовали червячков. А она тосковала по ледяной стуже, долгому зимовью зверей, пустому небу и костяному стуку лосиных рогов о деревья. В августе она пошла посмотреть, как муж с очередным клиентом забрасывают блесну; леска описывала над рекой круги, будто ворожила. Охотник научил жену потрошить рыбу прямо в воду, чтобы не было запаха. Она вспарывала рыбье брюхо, а потом разглядывала кишки, которые разматывались в речном потоке, и свои запястья, на которых медленно угасали предсмертные, исступленные видения форели.
В сентябре к ним потянулись любители крупной дичи. Каждый заказывал свое: кто лося, кто антилопу, кто оленя, кто лань. Одни хотели увидеть гризли, другие – выследить росомаху, а кое-кто даже рвался пострелять канадских журавлей. Иные требовали для украшения своего жилища голову матерого вапити с раскидистыми рогами. С промежутками в несколько дней охотник возвращался в хижину, распространяя вокруг себя запах крови, и заводил рассказы о тупости клиентов, об одном толстяке из Техаса, не сумевшем из-за одышки взобраться на пригорок, чтобы оттуда сделать выстрел. О маньяке из Нью-Йорка, который утверждал, что приехал только пофотографировать медведей, а сам выхватил из-за голенища пистолет и открыл стрельбу по медведице и двум медвежатам. Каждый вечер жена замывала на охотничьем комбинезоне кровь, наблюдая, как в речной воде пятна из ржавых становятся красными, а под конец розовыми.
Теперь он пропадал на охоте семь дней в неделю, круглыми сутками; времени хватало лишь на то, чтобы нарубить фарш для колбасы или нарезать мясо для жаркого, почистить ружье, освободить мешок для дичи, ответить на телефонные звонки. Жена плохо понимала суть его занятий – догадывалась, правда, что он любит бродить по долине, глазеть на воронов, зимородков и цапель, на койотов и рысей – и охотиться едва ли не на всю остальную живность. В том мире, сказал он ей однажды, туманно махнув рукой в сторону Грейт-Фоллз, порядка нет – в городах, лежащих к югу. А в наших краях есть. Тут я вижу такое, что тамошним людишкам вовек не встретится, а потому они ко многим вещам слепы. Ей не требовалось особого воображения, чтобы представить его через пятьдесят лет: он будет все так же зашнуровывать ботинки, уходить с ружьем, знать, что где-то простирается целый мир, и в конце концов умрет вполне довольным, так и не повидав ничего, кроме этой долины.
Она приучила себя засыпать днем часа на три, а то и дольше. Сон, как она поняла, – это просто навык, сродни любому другому: точно так же учишься лежать в ящике, который распиливают пополам, или читать видения мертвого дрозда. Ей не могли помешать ни жара, ни шум. Пусть в защитную сетку билось комарье, пусть в дымоход залетали шершни, пусть в южные окна нещадно палило солнце – она проваливалась в сон. И когда охотник, усталый, с пятнами крови на руках, осенними вечерами вваливался в дом, жена спала без просыпу. Ветром уже срывало с тополей листву – рановато, думал он. А сам ложился рядом и брал в ладони ее спящую руку. Оба они жили во власти неодолимых сил: ноябрьского ветра, вращения Земли.

Злее той зимы он не знал: после Дня благодарения долину завалило снегом, пикап оказался под двухметровыми сугробами. Телефонная линия отключилась в декабре и бездействовала до апреля. С приходом января задул чинук, а следом грянули лютые морозы. Снег сковало ледяной коростой толщиной в ладонь. На фермах южнее охотничьего домика погибала скотина – просто истекала кровью, раздирая кожу ледяными зазубринами. Олени, проваливаясь копытцами под наст, задыхались в снегу. На склонах пестрели кровавые прожилки.
По утрам он стал находить следы койотов у двери в погреб: от запаса мороженой провизии зверей отделяли только хлипкие доски. Чтобы укрепить дверь, пришлось набить поверх деревянных филенок печные противни. Дважды он просыпался оттого, что койоты скребли когтями по металлу, и выбегал наружу, отпугивая их криком.
Куда ни глянь, отовсюду подступала смерть, и отнюдь не благостная: рухнувший на снег лось, изможденная лань, поскользнувшаяся, как пьяный скелет, чтобы уже не подняться. По радио сообщали о повсеместном падеже скота на окрестных ранчо. Каждую ночь ему снились волки, целая стая: он бежал вместе с ними, перелетал через ограждения и впивался зубами в еще не остывшую на снегу плоть домашней скотины.
А снегопад все не прекращался. В феврале он три раза вскакивал по ночам, заслышав койотов прямо под домом, и на третий раз не смог распугать их одним лишь криком: пришлось схватить нож и арбалет и выбежать босиком на снег, морозя ступни. Теперь звери сделали подкоп под дверью, а потом прогрызли и прокопали лаз в мерзлой земле, под фундаментом. Дверь перекосило; ему не оставалось ничего, кроме как снять засовы и оставить створку болтаться на ветру.
Один койот, чем-то подавившись, закашлялся. Другие суетились и пыхтели. Было их штук десять. А у него против них нашлись только стрелы на оленя вапити: алюминиевое древко и широкий зазубренный наконечник. Затаившись на корточках у темного лаза (другого пути к отступлению у зверья не было), он сжимал в руках арбалет в полной растяжке, со вложенной в него стрелой. Над головой у него слышалась тихая поступь жены. Один койот все кашлял. Охотник стал методично выпускать стрелы в темноту. Первая стрела вонзилась в заднюю стенку погреба, зато другие впивались в живую плоть. Он расстрелял весь колчан: дюжину стрел. Пронзенные койоты истошно визжали. Трое-четверо бросились на него; он оборонялся ножом. Хищные зубы до кости прокусывали ему руку, горячее дыхание обжигало щеки. Нож кромсал ребра, хвосты, головы. Его мышцы кричали от боли. Койоты разъярились. Из запястья, из бедра у него хлестала кровь.
Снизу, из подвала, до нее доносились душераздирающие вопли раненых койотов, хрипы и проклятья не сдающегося мужа. Можно было подумать, в погребе открылся люк из преисподней, откуда хлынуло самое свирепое зло. Опустившись на колени перед камином, она чувствовала, как сквозь половицы возносятся в небо души койотов.

Весь в крови, с глубокой раной на бедре, он, даже не перекусив, целый день откапывал из-под снега свой пикап. Без съестных припасов их ждала верная смерть; вся надежда была на этот грузовичок. Под колеса пришлось подложить куски шифера и древесной коры, а из-под днища вышвырнуть гору снега. В конце концов, уже в потемках, он кое-как завел двигатель и вытолкал пикап на ледяную корку. На один прекрасный краткий миг пикап заскользил по насту, отражая окнами сияние звезд; колеса крутились, движок урчал, а в свете фар будто разворачивалась настоящая дорога. Потом наст провалился. Медленно, мучительно охотник стал откапывать автомобиль заново.
Напрасный труд. Машина в любом случае уходила под снег – не сейчас, так через пару миль. Наст не мог выдержать такой тяжести. Двадцать часов он без продыху вытаскивал машину из двухметровых заносов. Три раза она уходила в снег по самые окна. Пришлось ее бросить – в десяти милях от дома и в тридцати от города.
Из срубленных веток он развел слабый, дымный костерок и попытался устроиться на ночлег, но заснуть не смог. От огня снег начал таять, вода тонкими ручейками текла к охотнику, но замерзала на полпути. Мерцающие над головой созвездия никогда еще не были так холодны и далеки. В полудреме он видел, как поодаль от костра, в темноте, рыскают отощавшие, голодные волки. Сквозь завесу дыма на снег приземлился ворон и запрыгал в его сторону. Впервые в жизни охотник понял, что сейчас умрет, если не согреется. Тогда он собрался с силами, развернулся и на четвереньках пополз к дому. Вокруг себя он физически ощущал волков: от них пахло кровью, а когтистые лапы скребли наст.
В полубессознательном состоянии он провел в пути ровно сутки, передвигаясь то на ногах, то ползком. Временами он грезился себе волком, временами – трупом. Когда же наконец он добрался до охотничьего домика, на крыльце не оказалось ничьих следов, никаких признаков того, что жена выходила на улицу. Дверь погреба по-прежнему болталась нараспашку, а кругом валялись щепки филенок и откосов, как будто из подвала вырвался сам дьявол, чтобы тут же умчаться во мрак.
Она стояла на коленях в каком-то ступоре, с заледенелыми волосами. Из последних сил он развел огонь и залил ей прямо в горло кружку теплой воды. А уже проваливаясь в сон, увидел себя со стороны – в рыданиях обнимающего полумертвую от переохлаждения жену.

У них оставалась только мука и банка мороженой клюквы; в кухонных ящиках завалялось несколько крекеров. Он выходил на улицу только для того, чтобы наколоть дров. Когда ей удавалось заговорить, голос звучал глухо, будто издалека. Мне снились удивительные сны, шелестела она. Я видела, куда уходят после смерти койоты. Я теперь знаю, куда уходят пауки, гуси…
Снег валил не переставая. Охотник заподозрил, что во всем мире наступил ледниковый период. Ночь тянулась без конца и без края, дневной свет угасал в мгновение ока. Планета грозила превратиться в белую, непримечательную сферу, затерянную в пространстве. Стоило ему подняться на ноги, как зрение покидало его медленными, тошнотворными потеками цвета.
Вдоль всего крыльца с карнизов до самой земли свисали сосульки, которые ледяными столбами забаррикадировали дверь. Чтобы выбраться наружу, приходилось прорубать себе путь топором. Он выходил с фонарями порыбачить, лопатой расчищал тропинку к реке, сверлил ручным буром лед и в ознобе сидел над лункой, дергая за мормышку с шариком теста. Изредка он притаскивал в хижину на коротком снегоступе замерзшую по дороге форель. Случалось, они ели белку, зайца; однажды он приволок издохшего от голода оленя, раздробил и выварил кости, а потом размолол их в муку; но бывало и так, что, кроме пригоршни шиповника, ему не попадалось ничего. В худшие дни марта он выкапывал из-под снега камыш и отваривал выскобленные корневища.
Она почти ничего не ела и спала по восемнадцать-двадцать часов в сутки. А когда просыпалась, царапала что-то на листках из блокнота и при этом цеплялась за одеяла, будто они поддерживали в ней жизнь. В самом центре слабости, как ей стало ясно, таится сила; на дне самой глубокой ямы есть клочок земли. На пустой желудок, в молчании тела, без постоянной заботы о житейских делах она совершала важные открытия. Было ей всего девятнадцать лет; за время замужества она сбросила пять кило. От нее остались кожа да кости.
Охотник полистал ее заметки-грезы, но они читались как бессмысленные верлибры и никак не помогали ему понять ее.

Улитка, писала она, катается по травинке в дождливый день.
Сова: глазеет на зайца, будто свалилась с Луны.
Жеребец: скачет по долине вместе с братьями.

Он не мог себе простить, что притащил ее сюда и запер на всю зиму в этой хижине. Зима лишала ее рассудка, да и его тоже. Но за все, что с ней приключилось, он винил только себя.

В апреле температура поднялась выше нуля, а вскоре подскочила выше двадцати градусов. Охотник приторочил к рюкзаку запасной аккумулятор и пошел откапывать грузовик. На это потребовался целый день. В лунном свете он малой скоростью двинулся в обратный путь по заболоченной дороге, вошел в дом и спросил, не хочет ли она завтра с утра прокатиться в город. К его удивлению, она ответила согласием. Они согрели воды, искупались в ванне и достали одежду, к которой не притрагивались полгода. Чтобы брюки не сваливались, ей пришлось подвязать их бечевкой.
Сидя за рулем, он ликовал оттого, что она рядом, что они едут по открытой местности, а над верхушками деревьев светит солнце. С приходом весны долина прихорашивалась. У него на языке вертелось: смотри-ка, вон там через дорогу ковыляют гуси. Долина живет. Даже после такой зимы.
Она попросила высадить ее у библиотеки. А он поехал дальше и накупил съестного: дюжину коробок замороженной пиццы, картофель, яйца, морковь. И чуть не расплакался при виде бананов. Прямо на парковке он залил в себя два литра молока. Когда он приехал за ней в библиотеку, выяснилось, что она успела оформить абонемент и взяла двадцать книг. На обратном пути они зашли в «Биттеррут» поесть гамбургеров и пирога с ревенем. Она съела три куска. А он смотрел, как она ест, как ложка аккуратно выскальзывает у нее из губ. Жизнь налаживалась. Это уже походило на то, о чем он мечтал.
Что ж, Мэри, думаю, мы выстояли, сказал он.
Обожаю пирог, откликнулась Мэри.

Как только линии коммуникаций были восстановлены, в хижине начал звонить телефон. Охотник возил клиентов на рыбалку вниз по течению реки. А его жена сидела на крыльце и запоем читала.
Вскоре городская библиотека в Грейт-Фоллз уже перестала удовлетворять ее аппетиты. Ей требовались другие книги: очерки по магии, учебники чародейства и волшебства – их приходилось выписывать из Нью-Гэмпшира, Нового Орлеана, даже из Италии. Раз в неделю охотник ездил в город и выкупал на почте очередную порцию книг: «Arcana Mundi» «Словарь прорицателя», «Эталон чародейства», «Оккультные учения древних». Открыв наугад ту, что попалась под руку, он прочел: «…принесите воды, обвяжите вокруг своего жертвенника мягкую тесьму, сожгите на свежих ветках и ладане…»
Она окрепла, набралась сил, больше не спала днями напролет, укрывшись шкурами. Вскакивала раньше мужа, чтобы сварить ему кофе, и тут же утыкалась носом в книгу. Ела вдоволь мяса и овощей, расцвела, волосы приобрели здоровый блеск, щеки зарумянились, глаза светились. После ужина он смотрел, как она читает у печки: в волосы вплетены перья черного дрозда, с шеи свисает клюв цапли.
В один из воскресных дней ноября он устроил себе выходной, и они пошли кататься на лыжах. На глаза им попался олень вапити, замерзший насмерть в канаве; стоило им подъехать к его останкам, как вокруг расшумелись вороны. Опустившись на колени, жена охотника положила руку на обтянутый кожей олений череп. У нее закатились глаза.
Вот так, выдохнула она. Я его чувствую.
Что ты там чувствуешь? – переспросил охотник. Что, скажи на милость?
Она содрогнулась.
Чувствую, как из него уходит жизнь. Я знаю, куда он направляется и что видит.
Быть такого не может, запротестовал охотник. Это все равно как утверждать, будто ты знаешь, какие мне снятся сны.
Я и правда знаю. Тебе снятся волки.
Да ведь этот олень испустил дух по меньшей мере сутки назад. Он больше никуда не направляется. Разве что в желудки воронья.
Могла ли она ему объяснить? Могла ли просить его понять такие вещи? И кто вообще способен это понять? Книги не давали ей ответов на эти вопросы.
Теперь она не сомневалась: грань между сном и явью, между жизнью и смертью настолько тонка, что иногда и вовсе исчезает. Особенно зимой. Зимой у них в долине жизнь и смерть различались не так уж сильно. Сердце впавшего в спячку тритона промерзает насквозь, но рептилию можно отогреть в ладонях и разбудить. Для тритона вообще нет никакой грани, нет ни врат, ни реки Стикс, есть только полоска между жизнью и смертью, как заснеженный перешеек меж двух озер: место, где озерные жители нет-нет да и столкнутся по пути на ту сторону, место, где есть одна лишь форма бытия – не жизнь и не смерть, место, где смерть – это лишь одна из возможностей, пучок зыбких видений, струйкой дыма поднимающихся к звездам. И все, что требуется, – это рука, теплая ладонь, прикосновение пальцев.

В феврале выдалось много солнечных дней, но по ночам пшеничные поля, дороги, крыши домов покрывала ровная ледяная глазурь. Охотник подбросил жену до библиотеки, а сам под лязг цепей на покрышках повернул обратно, вверх по реке Миссури, к Форт-Бентону.
Около полудня с моста через Сан-Ривер сорвалась снегоуборочная машина, которой управлял школьный приятель охотника Марлин Споукс; с двенадцатиметровой высоты бедняга упал в реку. Когда его вытащили из кабины, он уже не подавал признаков жизни. Сидевшая в читальном зале жена охотника с расстояния в квартал услышала, как снеговой плуг ударился о речное дно, – будто разом обрушились все опоры моста. Как была, в джинсах и футболке, она помчалась к месту аварии; там уже были спасатели-добровольцы – телефонист из Хелены, местный ювелир, мясник, даже не успевший снять фартук. Они кубарем скатились по крутому берегу и двинулись вброд через пороги, чтобы взломать дверь. Съехав по заснеженному склону прямо под мост, она тоже бросилась в воду. Мужчины вытащили Марлина из кабины и, спотыкаясь, понесли на берег. От их плеч и от искореженного капота снегоуборщика поднимался пар. Придерживаясь за локоть мясника и задевая ногой его ногу, жена охотника потянулась к лодыжке Марлина.
Как только ее палец коснулся тела водителя, у нее тут же закатились глаза и возникло одно-единственное видение: Марлин Споукс едет на велосипеде, а сзади в креслице сидит пристегнутый ребенок в шлеме – сын Марлина; сквозь солнечные блики отец с сыном катятся вниз по аллее под гигантскими раскидистыми деревьями. За волосы Марлина цепко ухватилась детская ручонка. За велосипедом поднимается туча опавшей листвы. Отражение мелькает в витрине магазина. Безмолвное видение разворачивалось медленно и текуче, как лента тяжелого шелка, но с такой мощью, что жена охотника вздрогнула. Это она сама крутила педали. Это в ее волосы вцепились детские пальцы.
Спасатели, которые прикасались либо к ней, либо к Марлину, увидели и почувствовали то же самое. Они предпочитали об этом помалкивать, но через неделю после похорон развязали языки. Вначале только шушукались вечерами в подвалах собственных домов, но Грейт-Фоллз – городок небольшой, секреты в подвале не запрешь. Прошло совсем немного времени – и об этой истории уже судачили повсюду: в супермаркете, на бензоколонках. Люди, которые прежде слыхом не слыхивали про Марлина Споукса и его сынишку, про жену охотника, про добровольцев-спасателей, теперь с видом знатоков рассуждали о произошедшем. Чтобы все это увидеть как наяву, вещал парикмахер, всего-то и требовалось до нее дотронуться. Небывалой красоты аллея, восторгался хозяин кулинарии. Гигантские, умопомрачительные деревья. Ощущение было такое, захлебывались билетерши городской киношки, что ты не просто катаешь на велосипеде родного сына, а что ты его любишь.

Охотник даже не припоминал, где впервые услышал эти толки. У себя в хижине он разжег печь и машинально перебрал стопу книг. Эта писанина была выше его понимания, а одна книжка и вовсе оказалась на чужом языке.
После еды жена охотника составила тарелки в раковину.
Уже и на испанском читаешь? – поинтересовался муж.
Ее руки так и застыли над раковиной. На португальском, сказала она. Но еще не все понимаю.
Он повертел в руках вилку. А где ты была, когда Марлин Споукс разбился?
Я помогала вытаскивать его из кабины. Только проку от меня, наверное, было мало.
Муж сверлил взглядом ее затылок и едва удерживался, чтобы не вонзить вилку в столешницу. И какие фокусы ты там показывала? Гипноз?
У нее напряглись плечи. В голосе зазвенела ярость. Чья бы… начала она, но тут же осеклась и забормотала: да какие там фокусы. Просто помогала вынести его на берег.
Когда у них в доме плавился от беспрестанных звонков телефон, охотник просто бросал трубку. Но звонившие не унимались: безутешная вдова, адвокат, поставленный защищать интересы осиротевшего ребенка, репортер «Грейт-Фоллз трибьюн». A потом в хижину заявился рыдающий отец Марлина Споукса и стал умолять жену охотника приехать в похоронный зал; в конце концов она дала согласие. Охотник решил, что отвезет ее сам. Не к лицу ей, заявил он, тащиться туда в одиночку. Во время траурной церемонии он под стоны радио сидел в кабине пикапа.
Меня переполняет жизнь, сказала она, когда муж подсаживал ее, всю мокрую от пота, в кабину пикапа. Прямо кровь в жилах бурлит. В ту ночь она лежала без сна, витая неизвестно где.
Теперь ее постоянно донимали звонками чужие люди – зазывали на похороны; она им перезванивала. Каждый раз охотник подвозил ее сам. Порой он так выматывался, набегавшись по следу оленя, что проваливался в сон, пока ожидал ее на парковке. А когда просыпался, видел, что она сидит рядом – волосы влажные, безумные глаза – и держит его за руку.
Тебе снилось, что ты в волчьей стае рвешь зубами лосося, говорила она. Рыбины бились на мелководье. Совсем недалеко от хижины.
Было уже за полночь, а вставать ему предстояло в четыре часа утра. Когда-то лосось и вправду шел сюда на нерест, сказал он. В годы моего детства. Рыбы такая прорва была, что хоть руками вытаскивай. Дорога тянулась через темные поля. Охотник старался говорить помягче. Скажи, что ты там делаешь? Только честно.
Приношу людям утешение. Даю возможность попрощаться с любимым человеком. Помогаю узнать нечто такое, чего без меня они бы никогда не узнали.
Нет, я о другом. Это же фокусы? Какие именно?
Она подняла руки ладонями кверху. Прикасаясь ко мне, они видят то же, что и я. Хочешь, в следующий раз пойдем вместе? Постоим, возьмемся за руки. Тогда сам поймешь.
Охотник промолчал. Сквозь лобовое стекло звезды казались приклеенными к небу.

Родственники покойных старались отблагодарить жену охотника деньгами, зачастую без этого ее просто не отпускали. Совали ей в карман долларов пятьдесят – сто, а один раз – целых четыре сотни. Она отрастила волосы и для пущего эффекта обзавелась амулетами: крылом летучей мыши, клювом ворона и пучком ястребиных перьев, связанных черенком табачного листа. Накопила полную коробку свечных огарков. А потом пристрастилась уезжать на выходные, пока муж еще спал, и научилась лихо крутить баранку. Где видела сбитое машиной животное – раздавленного дикобраза, покалеченного оленя, – останавливалась, выходила из пикапа и опускалась на колени. Прижимала ладонь к решетке радиатора, на которой нашли свою смерть сотни еще дымящихся насекомых. Менялись времена года. Половину зимы жена охотника вообще отсутствовала. Теперь они с мужем существовали по отдельности и даже не общались. В дальних поездках у нее возникало искушение свернуть с дороги, чтобы больше не возвращаться.
С наступлением первых оттепелей охотник выходил к реке, пытался забыться в ритме забрасываемой лески, в перестуке мелких камешков, уносимых потоком. Но даже на рыбалке он тяготился одиночеством. Казалось, все как-то разом отбилось от рук: машина, жена, течение жизни.
С приближением сезона охоты его одолела рассеянность. Он совершал непростительные оплошности: то вставал с наветренной стороны от оленя, то советовал клиенту выйти из засады на полминуты раньше, чем требовалось, отчего фазан успевал спокойно взлететь из кустов и неторопливо взмыть к небу. Когда клиент промазал и попал антилопе в шею, охотник устроил ему выволочку, стоя на коленях над тянувшимся по снегу кровавым следом. Ты хоть понимаешь, что наделал? – кричал он. Древко стрелы будет цепляться за каждый ствол, пока животное не загонят волки. Клиент налился кровью и засопел. Волки? – переспросил он. Да волков тут двадцать лет не видели.

Когда жена укатила не то в Батт, не то в Миссулу, охотник нашел в сапоге заначку: шесть тысяч долларов с мелочью. Отменив дела, он двое суток кипел, утюжил крыльцо, перерывал ее вещи, репетировал упреки. Завидев его с кипой банкнот, торчавших из кармана рубашки, она остановилась, не дойдя до порога и не сняв с плеча дорожную сумку, и только откинула назад волосы. Из-за его спины во двор падал свет.
Это нечестно, сказал он.
Она прошла мимо него в дом. Я помогаю людям. Занимаюсь любимым делом. Это меня окрыляет, разве ты не видишь?
Ты наживаешься на чужом горе. Люди скорбят, а ты выманиваешь у них деньги.
Они сами рвутся мне заплатить, ощетинилась жена. Я показываю им то, что они отчаянно хотят увидеть.
Это же афера. Обман.
Она вернулась на крыльцо.
Нет. Голос ее звучал спокойно и твердо. Это реальность. Точно такая же, как долина, река, деревья, твоя копченая форель в погребе. У меня особый дар. Талант.
Он фыркнул. Особый дар мошенницы. Талант воровки на доверии. Деньги полетели во двор. Их тут же разметало ветром по снегу.
Жена залепила ему пощечину. Как ты смеешь? – вскричала она. Кто ты такой, чтобы меня судить? Да тебе каждую ночь волки снятся.

На другой день к вечеру охотник куда-то ушел, и жена отыскала его по следам. Закутавшись в одеяло, он лежал на помосте для охоты на оленей. Одетый в белый камуфляж, он размалевал лицо черными тигровыми полосами. Часа четыре с гаком она просидела на корточках метрах в тридцати, вся взмокла и продрогла; внезапно с помоста просвистела стрела и вонзилась в грудь лани, которую жена охотника даже не заметила. С удивленно-загнанным видом лань осмотрелась, сорвалась с места и поскакала в чащу. Слышно было, как алюминиевое древко стрелы стучит о деревья, как лань продирается сквозь лесные заросли. Охотник на мгновение застыл в неподвижности, а потом спрыгнул на землю и пустился в погоню. Жена дала ему скрыться из виду и побежала следом.
Далеко бежать не пришлось. Крови было столько, что жена решила, будто он перестрелял целое стадо оленей, которые все устремились по этой тропе и теперь медленно лишались жизни. Лань, задыхаясь, лежала между двумя деревьями; из плеча у нее торчала тонкая стрела. По одному боку струилась густая до черноты кровь. Охотник опустился на колени над своей жертвой и перерезал ей горло.
Едва переставляя затекшие ноги, Мэри, одетая в парку, рванулась вперед из своего укрытия, добралась по снегу до все еще теплой лани и схватила ее за заднюю ногу. А другой рукой намертво вцепилась в запястье мужа. Нож еще торчал из горла животного, и, когда охотник вытащил лезвие, на снег тягуче потекла кровь. Видение лани уже билось в женском теле: пятьдесят оленей вапити по брюхо в воде переходят искрящийся на солнце ручей и тянутся к ольховым листьям, а один из самцов царственно поднимает голову, увенчанную короной рогов. Серебристая капля, свисающая с его морды, ловит солнечный луч и падает в реку.
Ты? – задохнулся охотник и выронил нож.
Изо всех сил он пытался вырваться, отползти, подняться с колен. Жена не отпускала: одна рука по-прежнему сжимала его запястье, другая держала за ногу лань. Охотник волок их по снегу, на котором оставалась кровавая полоса.
Ох, только и смог выдохнуть он.
Он чувствовал, как исчезает этот мир: крупитчатый снег, голые ветви. У него во рту был привкус ольховых листьев. Под животом струился золотистый ручеек, сверху падал свет. В глаза ему, не опуская царственной головы, смотрел вожак. Весь мир окрасился янтарем.
С последним рывком охотник высвободился. Видение тут же исчезло.
Нет, забормотал он. Быть такого не может.
Он потер запястье в том месте, где были ее пальцы, потряс головой, будто после удара. И побежал.
Жена охотника еще долго лежала в кроваво-снежном месиве, вбирая в ладонь тепло лани, пока наконец видение не растворилось, оставив ее в одиночестве. Она разделала животное тем же самым ножом и на своих плечах перенесла оковалки в хижину. Муж лежал в постели. Очаг не горел.
Не подходи ко мне, выдавил охотник. Не прикасайся.
Она развела огонь и уснула на полу.

Ее отлучки становились все более длительными; ей приходилось бывать и в частных домах, и на местах аварий, и на траурных церемониях по всей центральной Монтане. Настал момент, когда она развернула пикап на юг и никогда больше не возвращалась. В браке они прожили пять лет.

Два десятилетия спустя охотник, сидя в закусочной «Биттеррут», поднял взгляд к телевизору и увидел ее интервью. Жила она теперь на Манхэттене, объездила весь мир, написала две книги. И была нарасхват по всей стране.
Вы общаетесь с мертвыми? – допытывался репортер.
Нет, отвечала она, я помогаю людям. Я общаюсь с живыми. И даю им успокоение.
Что ж, проговорил в камеру репортер, я верю.
Купив в магазине ее книги, охотник проглотил их за один вечер. В своих стихах она описывала долину и обращалась к животным: ты, гневный койот, ты, красавец-олень.
Она съездила в Судан, чтобы прикоснуться к позвоночнику стегозавра, и написала о том, как была подавлена, ничего не почувствовав. По заказу одной телевизионной компании слетала на Камчатку, чтобы увидеть извлеченную из вечной мерзлоты лохматую переднюю ногу мамонта: в этот раз удача ей не изменила, и она описала все стадо большеногих мамонтов, которые шагают по илистой кромке воды и поедают водоросли. В нескольких стихотворениях даже встречались едва уловимые аллюзии на охотника: тягостное, кровавое присутствие, витающее где-то за гранью, как близкий шторм, как затаившийся в подвале убийца.
Охотнику было пятьдесят восемь. Двадцать лет – немалый срок. Долина медленно, но верно ужималась: ее прорезали шоссе, а гризли отправились на поиски более высоких мест. Лесорубы проредили едва ли не каждый доступный участок леса. По весне сточные воды от трелевочных дорог окрашивали реку в шоколадно-коричневый цвет. Охотник забросил попытки отыскать в этих краях волков, хотя они по-прежнему приходили к нему во сне и звали побегать под луной по замерзшим равнинам. Ни с одной другой женщиной он за эти годы не был. Склонившись над обеденным столом, охотник сдвинул в сторону книги жены, взял карандаш и черкнул ей письмо.
Неделю спустя к хижине подъехала машина почтовой службы «Федерал экспресс». Ему доставили ответ, написанный на тисненой бумаге торопливым деловым почерком.
«Послезавтра буду в Чикаго, – говорилось в записке. – В конверте авиабилет. Захочешь – приезжай. Спасибо за письмо».

После десерта ректор постучал ложечкой по бокалу и пригласил гостей вернуться в парадную гостиную. Бар был разобран, а на его месте стояли три гроба из полированного массива красного дерева. Тот, что по центру, был больше двух других. На крышках все еще белел снег (должно быть, гробы долго не вносили в помещение), который таял, оставляя на ковре темные круги. Вокруг прямо на ковре были разложены подушки. На каминной полке горела дюжина свечей. В столовой официанты позвякивали тарелками. Охотник прислонился к дверному косяку и наблюдал за смущенно входившими гостями: одни не выпускали из рук кофейные чашки, другие допивали водку или джин. В конце концов все расположились на полу.
Последней вошла жена охотника – элегантная женщина в черном костюме. Она опустилась на колени и жестом пригласила О’Брайена сесть рядом. Тот по-прежнему держался отчужденно и непроницаемо. У охотника снова сложилось впечатление, что этот человек явился из какого-то другого, бесплотного мира.
Господин почетный президент, начала жена охотника. Я знаю, для вас это тяжелое испытание. Кому-то может показаться, что смерть – это абсолютный исход, клинок, вонзенный в грудь. Однако природа смерти вовсе не подразумевает конца; это не темная скала, с которой мы бросаемся вниз. И я надеюсь показать вам, что это просто туман, куда можно заглянуть, чтобы потом отстраниться, это нечто познаваемое, с чем можно соприкоснуться, и не обязательно в страхе. С каждой смертью сокращается наша общая жизнь. Но смерть несет в себе особый смысл. Это всего лишь переход, подобный множеству других.
Она вошла в круг талого снега и открыла крышки гробов. С того места, где сидел охотник, не было видно покойников. Руки его жены, как птицы, порхали на уровне талии.
Сосредоточьтесь, продолжала она. Как следует сосредоточьтесь на том, что вам хотелось бы изменить; возможно, это дело прошлое, некий случай, который желательно повернуть вспять, какая-нибудь история – допустим, связанная с вашими дочерьми, какое-то мгновение, утраченное чувство, отчаянное желание.
Охотник закрыл глаза. И поймал себя на мысли о своей жене, с которой они стали бесконечно далеки, и о том, как он когда-то тащил ее по кровавому снегу вместе с умирающей ланью. А теперь, говорила его жена, припомните что-нибудь прекрасное, какой-нибудь дивный, солнечный миг, объединивший вас с женой и дочерьми. Ее голос убаюкивал. Под веками охотника ровным оранжевым светом разливались отблески горящих свечей. Он знал, что ее руки тянутся к останкам… к людям, лежащим в гробах. Подспудно он чувствовал, что ее внутренняя сила ощущается всеми в этом зале.
Его жена говорила еще о том, что красота и утрата суть одно целое, которое подчиняет мир своему порядку, и охотник чувствовал, как происходит нечто странное: его окутывала неведомая теплота, неуловимая аура, смутная и тревожная, словно легкое перышко. С обеих сторон кто-то искал его руки. Чужие пальцы переплетались с его пальцами. Он заподозрил, что она его гипнотизирует, но это уже не имело значения. Ему нечего было отгонять, нечего распутывать. Сейчас она оказалась у него внутри, ощупью находя себе дорогу.
Голос ее угас, и охотника будто вознесло к потолку. Воздух мягко перетекал в легкие и так же мягко струился наружу; в руках, которые за него держались, пульсировало тепло. Взору предстало появляющееся из тумана море. Безмятежная гладь поблескивала, как надраенный металл. Дюны щекотали ему голени травинками, ветер гладил по плечам. Море было необычайно ярким. Над дюнами сновали пчелы. Вдали ржанка ныряла за рачками. Он знал: где-то совсем близко две девчушки строят песчаный замок; до его слуха долетала их песня, негромкая и мелодичная. С ними была мать, которая расположилась под тентом, поджав под себя одну ногу и вытянув другую. Она пила чай со льдом, и охотник ощущал во рту его вкус: терпкий, сладкий, с ноткой мяты. Тело дышало каждой клеткой. Он превратился в этих девчушек и одновременно в их мать и отца, в ныряющую птицу, в хлопотливых пчел. С морским течением он стремился вперед, щедро растворялся и вплывал в этот мир, как самая первая живая клетка – в безбрежное синее море…
Открыв глаза, он увидел льняные шторы и опустившихся на колени женщин в платьях. На лицах многих присутствующих, в том числе О’Брайена, и ректора, и Брюса Мейплза, блестели слезы. Его жена склонила голову. Охотник мягко высвободился из хватки уцепившихся за него рук и направился в кухню, вдоль моек и стопок посуды. А оттуда вышел через боковую дверь на длинную открытую галерею, уже занесенную снегом.
Его потянуло туда, где пруд, где купальня для птиц и живая изгородь. У кромки водоема он остановился. Снег падал неспешно и легко; в отраженном сиянии вечернего города облака будто сами светились изнутри. В здании было темно, и только двенадцать горящих свечей, подобно крошечному, угодившему в ловушку созвездию, подрагивали и мигали за оконным стеклом.
Вскоре на галерею вышла его жена, прошагала по снежному покрову и спустилась к пруду. Он заранее приготовил слова, которые хотел ей сказать: о том, что наконец-то поверил, что бережно хранил память о ней, что благодарен за этот повод вырваться из долины – пусть хотя бы на сутки. Что волки покинули те края, а может, никогда там и не водились, но по-прежнему приходят к нему во сне. И могут бегать истово и свободно – а что еще нужно? И она бы поняла. Она уже поняла – задолго до него.
Но он боялся заговорить. Мысль, облеченная в слова, грозила разметать по ветру, словно белый хохолок одуванчика, робкие связующие нити. Так они и стояли вдвоем, а облака роняли на них снежные хлопья, которые тут же таяли в пруду, где трепетали два отражения, как двое живых людей под куполом параллельной вселенной; но в конце концов он протянул руку и сжал ее ладонь.

---

Red October.

Алый октябрь! Время кленовых вихрей,
Рыжих грифонов с солнечными глазами,
Дымных лесов и светло горящих тигров,
Смелых людей со звонкими голосами.

Мудрый октябрь сводит сестер и братьев.
На перекрестках бойко шумит торговля.
Слух затаился в шорохе длинных платьев:
Герцог из замка Драхен – и вдруг помолвлен!

Герцог, что был вчера нелюдимей зверя,
Нынче зовет весь город к себе на свадьбу.
Варятся вина – только никто не верит,
Что обошлось без ведьмы в его усадьбе.

Слишком янтарен взгляд молодой невесты,
Слишком запястья тонки и речи – вольны...
Но ни одной крестьянке не любо место
Гордой хозяйки замка в предместьях Кельна.

Пусть в золотистом хмеле потонут сплетни!
Всякий язык смягчится, отведав меда.
Плющ разрушает кладку стены столетней,
И догорает ласковый вечер года.

Елена Фельдман

---

Perfecto.

---

The Path.

Игра основана на различных версиях сказки про Красную Шапочку, но действие игры происходит в настоящее время. Игрок выбирает одну из шести сестёр, которые по поручению своей матери по очереди отправляются навестить их больную бабушку. Игрок должен решить — остаться на пути или отправиться блуждать по лесу, в котором затаился и выжидает серый волк.Согласно разработчикам, в эту игру нельзя играть традиционным способом, потому что там нет никакой стратегии для достижения победы. Фактически, игроку предлагается выбрать путь проигрыша, который будут исследовать сёстры. Даже способ подачи сюжета нетрадиционный для игры — как объясняют разработчики, «Мы не рассказчики, в традиционном смысле слова. В том смысле, в котором мы знаем историю и хотим вам её рассказать. Нет, наша работа больше в том, чтобы раскрыть сюжетный потенциал ситуации. Мы только создаём ситуацию, а настоящая история появляется в процессе игры и, частично, в воображении игрока»

Скарлет (Scarlet) Её имя переводится как «алая». Девятнадцатилетней девушке постоянно приходится присматривать за пятью неуправляемыми сестрами. Но она отлично справляется и изо всех сил старается поддерживать во всем порядок. До такой степени, что иногда кажется, что «порядок» стал её вторым именем (даже в стартовом меню её изображают говорящей по телефону). Порядок в воспитании сестер, во внешнем виде, в делах. Однако в душе она чувствует себя марионеткой, марионеткой в руках собственной матери, марионеткой, лишённой свободы и отданной «на растерзание» собственным сестрам. Единственной её радостью осталось искусство, искусство — её страсть, которая может сделать её знаменитой. Из всех девочек личность Скарлет самая сложная, как и смерть. По замыслу она должна напоминать героинь фильмов Ингмара Бергмана, особенно образы Лив Ульман.

Волк Скарлет — это молодой, но уже поседевший пианист в заброшенном театре. Когда девушка забралась на сцену, и решила сыграть на пианино, заинтересованный мужчина подошёл к ней, с целью послушать её музыку. При этом можно расслышать лязганье металла. Будто кто-то обозлился и готовит недоброе против ничего не подозревающей Скарлет. Красный занавес сцены сам по себе опускается под немного дерганную и напряженную музыку, исполняемую на пианино, после чего девушка оказывается бессознательной перед домом бабушки.

Как и со всеми остальными девочками кадры смерти могут помочь «расшифровать» её обстоятельства с точки зрения символизма. Например, наличие нитей в ролике может обозначать как её роль марионетки, так и то, что она повесилась, осознав свою никчёмность (так как она именно подвешена за руки), а нити из глаз, возможно, намек на это самое «прозрение». Но нельзя оставить без внимания и ещё один кадр, тот самый, на котором изображён мужчина-пианист со скрещенными руками, на них можно разглядеть длинные когти. Может быть, они и лязгали во время игры. Тогда, волк убил свою жертву по той причине, что нашёл её игру более красивой?

Кармен (Carmen) С первого взгляда кажется, будто Кармен мечтает стать «роковой женщиной», однако ей всего лишь хочется немного внимания — ради этого она готова пойти на все. Кармен легкомысленна и не думает о последствиях, живёт по принципу «почему бы не выпить баночку пива во-о-он с тем симпатичным парнем?», из-за чего и погибает.

Волк Кармен — дровосек, поселившийся в разбитом посреди леса лагере. Деревья, претендующие на сруб, он метил крестом. Кармен хочет привлечь его внимание, но того интересует лишь его работа, дровосек хочет, чтобы его оставили в покое. Не привыкшая к отказам девушка вела себя с ним двусмысленно, легко шла на флирт и не отказалась выпить с ним пива. После этого она обнаружила себя на тропинке к домику бабушки.

Очевидно, что Кармен была зарублена все тем же дровосеком. Об этом говорит и крест на её лице, какие он делал на деревьях, и некоторые «пропавшие» элементы её тела в кадрах смерти. Возможно, впоследствии её сожгли, с целью уничтожения улик (если судить по её изображению, поверх которого можно разглядеть силуэт костра). Также среди фанатов игры есть мнение, подвергающееся бурным спорам, о том, что преступление имело сексуальный подтекст, так как, когда Кармен «бродила» по искаженному её бредом домику бабушки, в одной из секретных комнат можно было расслышать сексуальные стоны женщины. Зелёный пень в домике бабушки, то есть рано срубленное дерево, также может являться символом рано отнятой девственности. Однако некоторые считают, что девушка пошла на интимную связь с волком добровольно.

Руби (Ruby) Её имя ассоциируется с рубином и рубиновым цветом. Сестры зовут её «goth». Её рассуждения характеризуют её как типичного представителя готической субкультуры, но она не так проста, как кажется на первый взгляд. Видя окружающих насквозь, она сама остается загадкой. Левую ногу от середины бедра до щиколотки перетягивает ортрез (он носится при повреждениях суставов, после травм при занятиях спортом). Когда речь заходит об этих скобах, она говорит, что ортез причиняет ей невыносимую боль, но никогда не говорит, где именно болит. Во время управления также можно заметить, что Руби слегка прихрамывает. Есть и другая версия, если судить по заброшенному автомобилю, на который девушка натыкается в лесу, и машине, которую можно найти в домике бабушки после встречи с Волком, она получила травму в автокатастрофе. Раньше, скорей всего, играла в баскетбол (одна из спецкомнат в домике бабушки — спортзал, а точнее — баскетбольная площадка). Руби мечтает начать курить, потому что слышала по телевизору, что курение сокращает жизнь. В свои 15 лет Руби ясно видит себя омертвевшим цветком, но сама не ждет смерти, а только наблюдает за ней со стороны. Но все-таки она не понимает, что из наблюдателя она может стать участником…

Волк Руби — привлекательный парень на детской площадке. Руби подсаживается к нему на скамейку. До этого парень с усердием тащил по земле свернутый ковёр, как будто пытаясь спрятать мертвое тело. Он закуривает и предлагает ей сигарету, о которой она так давно мечтала. После этой сцены Руби оказывается на тропинке. Выглядит она потерянно, держась руками за плечи. Не понятно, что он сделал с ней — но не исключено, что имело место насилие. Ролик смерти демонстрирует потрескавшееся лицо Руби, как следствие надлома и сильной душевной травмы.

Джинджер (Ginger) Её имя переводится как «рыжая». Джинджер трудно охарактеризовать словом более мягким, чем «пацанка». Очень веселая и по-детски любопытная, несмотря на возраст (13 лет) Джинджер предпочитает играть одна. Найдя кучу гильз, пытается найти способ их взорвать, а увидев цветочное поле, бежит собирать букеты. Она ещё не понимает, что скоро настанет пора вырасти, а жизнь — далеко не такая веселая и беззаботная, как игра. Её главный прототип — Матильда из фильма «Леон».

Волк Джинджер — девочка в красном — антипод девочки в белом. Джинджер находит поляну, залитую светом, как будто бы идущим из земли, и начинает играть с волком. Перед потемневшим экраном они бросаются вместе на траву, а в ролике смерти девочка в красном перерезает Джинджер горло проволокой. Должно быть, это означает «Игры кончились. Началась жизнь». Также на официальном форуме игры существует версия, что красный цвет в одежде волка Джинджер символизирует первые менструации, а значит и ей самой, вопреки её воле, придется наконец-то повзрослеть.

Роуз/Роза (Rose) 11 лет. Практически идеальный ребёнок. Очень скромная и стеснительная, играет на флейте, любит природу и животных, даже разговаривает с облаками и мечтает взлететь к ним поближе. Её фразы не подходят к её возрасту, она говорит так, как иногда не сказал бы и взрослый. Ключевая черта её образа — невинность. Обдумывая её внешний вид и характер, Tale of Tales прежде всего ориентировались на психоделическое аниме Serial Experiments Lain — сходство прически и отстраненного взгляда заметно практически сразу. Волк Роуз — существо из тумана и мышц, встреченное ею над лесным озером и воспарившее вместе с ней над поверхностью воды. В ролике смерти можно рассмотреть пузырьки, скорее всего, девочка утонула.

Робин (Robin) Robin в переводе с английского — «малиновка».Самая младшая из сестер, ей всего 9 лет. Единственная из девочек, которая походит внешне на Красную Шапочку из сказки, её наряд — красный плащ с капюшоном и высокие сапоги. Она мечтает встретить настоящего волка — большого, лохматого, сильного зверя. В силу своего возраста озорная и наивная, все это позволяет ей не бояться Леса и даже кладбища, на которое она натыкается (где и встречает оборотня). Смерть не пугает её, ведь до неё ещё так далеко. И именно Робин принадлежит фраза:

«Young dead bird. Not me» («Маленькая мертвая птичка. Не я.»)

Встречает оборотня, решает покататься на нём, по официальной версии этот самый Оборотень её и съел.

Девочка в белом. Это скрытый персонаж, появляющийся лишь после смерти всех девушек. Именно с ней играют девочки во время своих путей. Единственная, кто доходит до постели с бабушкой и не падает замертво. После ролика появляется экран выбора персонажа, девочка в белом стоит на том же месте, только в окровавленном платье (возможно, она являлась волком для бабушки), в комнату начинают заходить девушки (начиная с последней погибшей), после чего девочка в белом уходит. Поклонники игры обычно называют её «невинность» или «совесть», так как она направляет каждую из сестер «на путь истинный», указывая им верную дорогу к тропе после долгих блужданий в лесу.

---

Красная шапочка.Волк, третий декан Весов (13.10-23.10)

Люди, родившиеся в период нахождения Солнца в декане Волка, не более других склонны к коварству и обману, но им гораздо раньше приходится расплачиваться за эти грехи. Благодаря этому наблюдению декан получил ключевое слово Искупление. Тот, у кого в мыслях и желаниях нет места симпатии и вниманию к благополучию других, может иметь человеческие тело и разум, но душа у него будет волчья. И следующий текст должны усвоить все: Человек не может причинить вред другому, не пострадав при этом сам, и не может помочь другому без того, чтобы это благотворно сказалось на нем самом.

Волк — коварный и умный зверь, что вполне соответствует ментальному декану в знаке партнерства. Он агрессивен и жесток. Когда это дает преимущество, волки сбиваются в стаи, но без колебаний убивают и пожирают своих ослабевших или покалеченных партнеров, если те не могут защитить себя. Поэтому волк служит универсальным символом безжалостности. Обозначая часть небесного круга, где Солнце каждый год находится с 13 по 23 сентября, Волк расположен в зодиаке прямо напротив Овна, что подчеркивает их вражду.

...

Овцы являются естественной добычей волка, и, выслеживая их, этот хищник прибегает к множеству хитрых уловок. В обозначаемое Волком время года светлая часть суток короче темной, и волки в основном совершают свои набеги под покровом ночи. Кошмар для пастухов, они, тем не менее, редко появляются при свете дня или совершают свои злодеяния в открытую. Вместо этого волки прибегают к различным ухищрениям, на которые намекает отрывок из Библии (Матф.7:15): «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».

Пожалуй, лучше и полнее всего смысл небесного Волка и связанного с ним учения объясняет популярная символическая история о Красной Шапочке.Как героиня сказки Красная Шапочка, безусловно, представляет человеческую душу. А больная бабушка, жившая в доме у дороги по другую сторону леса, представляет тех людей в мире, которые страдают от различного рода недугов и слишком слабы и беспомощны, чтобы защитить себя. Дорога, по которой шла Красная Шапочка с корзинкой пирожков в руке, проходила через лес человеческих контактов, обрамляющих жизненный путь каждого человека. Ее добровольно выбранному делу придавали интерес и удовольствие красивые цветы, бабочки и птицы. Все это наполняло ее такой радостью, что она напевала простенькую веселую мелодию, вприпрыжку направляясь на выполнение своей миссии милосердия.

И тут из-за ствола огромного дерева неожиданно вышел волк. Красная Шапочка ужасно испугалась, но она понимала, что бежать бесполезно, так как волк легко догонит ее. Поэтому она сказала: «Доброе утро, господин Волк, какой прекрасный сегодня день!»

А Волк, хотя и был очень голоден, подумал: «Прежде, чем ее съесть, я узнаю, куда она направляется и что намерена делать, поскольку это мне, возможно, тоже пригодится».
Поэтому он ответил: «Доброе утро. А куда это ты так радостно спешишь, и что это у тебя там в красивой корзиночке?»

Он говорил так обходительно, как разговаривают люди, когда хотят завоевать доверие других, чтобы впоследствии обобрать их. Его речь совершенно обезоружила Красную Шапочку, и она подумала, что ошиблась в нем поначалу, заподозрив в дурных намерениях. И она рассказала Волку все о своей бабушке, о том, где она живет, и о пирожках, которые она несла ей.

После чего Волк, подобно всем людям-хищникам, решил не действовать поспешно, но разработать коварный план, который принесет ему всю возможную выгоду, пусть даже ценой утрат и горя для других.
Из рассказа Красной Шапочки он узнал, что старуха была больна и лежала в кровати абсолютно беспомощная. Съесть ее не составит труда, так как убивать и пожирать тех, кто настолько ослаб, что не может постоять за себя, в его стае было делом обычным. После этого он дождется девчонки, заберет себе пирожки и сожрет ее саму тоже. Таким образом он сможет славно набить свою утробу и досыта утолить жажду крови.

Итак, он улыбнулся Красной Шапочке, вежливо попрощался с ней и зашагал по дороге в противоположном направлении, чтобы у нее не возникло подозрений о его замыслах. Но как только она скрылась из виду, он опрометью окольным путем через лес выбежал на дорогу впереди нее и быстро поспешил к дому, где, как и предполагалось, его ждала добыча — больная старая женщина.

В этой истории волк не надевал овечьей шкуры в буквальном смысле, но все же сделал это в переносном: покончив с бабушкой и облизав свою окровавленную пасть, он напялил на себя ее одежду и забрался в кровать вздремнуть, сделав все возможное, чтобы выглядеть как можно более похожим на покойную старуху.

Когда Красная Шапочка подошла к дому бабушки, она легонько постучала в дверь. Стук пробудил Волка от послеобеденного сна; он, как мог, поправил белый чепчик на голове и сказал: «Войдите».
Войдя, в комнату Красная Шапочка сказала: «Бабушка, какой у тебя громкий голос!»
«Это чтобы громче тебя приглашать войти» — ответил Волк с постели.
Подходя к кровати, чтобы отдать лукошко с пирожками, маленькая девочка обратила внимание на то, как необычно выглядит ее бабушка, и снова сказала: «Бабушка, какие большие у тебя глаза!»
«Это чтобы лучше тебя видеть» — снова ответил Волк со своего места.
Затем ребенок заметил торчащие из-под белого ночного чепчика уши: «Бабушка, какие у тебя большие уши!»
«Это чтобы лучше тебя слышать» — ответил уже довольно сильно возбужденный Волк.
В своем возбуждении он шире обычного раскрыл свою пасть, демонстрируя всю ее кроваво-красную безжалостность, и теперь уже совсем обеспокоенная Красная Шапочка вскричала: «Бабушка, бабушка, какие огромные у тебя зубы!»
«Это чтобы легче тебя съесть» — закричал Волк, сбрасывая маскировку и спрыгивая с кровати.
Волки в человеческом обличье с жестокими и беспощадными хищническими интересами и ныне взывают к людям с трибун, со страниц газет и по радио голосом, истинную сущность которого они пытаются скрыть, прикрываясь маской заботы о всеобщем благополучии. Но подлинной их целью является подманить поближе тех, кто прислушивается к этому голосу, чтобы их легче было обобрать.
Их блестящие от алчности глаза быстро подмечают малейшую возможность поставить других в невыгодное положение.
Большими волчьими ушами они улавливают направленность общественных интересов и используют ее в собственных корыстных и антигуманных целях.
Их ненасытные пасти вооружены клыками войны, грабежа и разрушения.
Их мучит жажда крови и не волнуют страдания потогонной системы работы, детского труда и вооруженных конфликтов.

Но со временем их всегда настигает топор лесоруба. Тех, кто живет обманом и хитростью, кто эксплуатирует своих собратьев, неизбежно ждет расплата.

Небесный Волк уже больше не взимает своей кровавой дани. Он больше не может скрывать свою порочность под плащом законной деятельности и социальной респектабельности. Его настиг не топор лесоруба, а удар копья Центавра. Его хвост и уши опущены, под ним подгибаются лапы, язык высунут, а пасть по каплям истекает кровью смерти. Его постигла верная участь тех, кто живет за чужой счет.
Красная Шапочка избежала гибели, ибо она выполняла миссию милосердия. В свое внутреннее «Я» она привносила мысли о мире и радости, доброй воле и сострадании к другим. Укрепленную таким образом человеческую душу можно обманом лишить земных благ, но ничто не может погубить ее духовную жизнь или отнять ее духовные сокровища.

Не следует думать, что люди, родившиеся в период нахождения Солнца в декане Волка, в большей мере склонны к коварному использованию других в собственных интересах. Но когда родившиеся в это время люди действительно направляют свои энергии на подобный обман, им гораздо раньше приходится расплачиваться за все. Именно благодаря этому наблюдению данный декан получил свое ключевое слово — «Искупление».

Но и помимо астрологических соображений можно утверждать, что всякий, кто развивает в себе беспощадное коварство и бессердечную жестокость Волка, со временем неизбежно навлечет на себя несчастье. Мыслеклетки его тонкого тела, привыкнув к жестокости и грабежу, рано или поздно получат достаточно стимуляции для того, чтобы столь же интенсивно работать на четырехмерном плане. И тогда они начнут привлекать аналогичные беды в жизнь того, кто их породил.

Тот, у кого в мыслях и желаниях нет места симпатии и вниманию к благополучию других, может иметь человеческие тело и разум, но душа у него будет волчья. И следующий текст должны усвоить все:
Человек не может причинить вред другому, не пострадав при этом сам, и не может помочь другому без того, чтобы это благотворно сказалось на нем самом.

@темы: Звёздная Библия

---

Собственно, Голова и Хвост Дракона.

Кету (Заходящий Узел) в знаках Зодиака указывает на опыт и уроки человека, которые он получил в прошлых воплощениях. На этот опыт он имеет право опираться в данном воплощении, чтобы нарабатывать свою эволюционную программу, программу Раху.

Положение Раху (Восходящего Узла) в знаках Зодиака помогает человеку определить его высокую программу, опыт, который он должен нарабатывать в данном воплощении, и путь, по которому надо идти.

Раху в Овне, Кету в Весах
В прошлой жизни человек шел на компромиссы, был миротворцем, сглаживал все противоречия. От этого комфортного состояния (равновесия в среде, в обществе) надо отказаться и стремиться к динамике, к лидерству; надо активно и резко проявлять себя. Если человек будет упорствовать и продолжать заниматься миротворчеством, поддерживать свое комфортное состояние, поверхностные контакты, быть излишне общительным, стремиться к соблюдению внешней гармонии, то его обязательно накажут, ибо он призван к другому. Следует стремиться проявлять себя независимо, более откровенно и активно заявлять свое мнение, а не растворяться во мнении других, лишь бы сохранить равновесие и гармонию. Нельзя занимать пассивную позицию, быть посредником и идти на компромиссы, а нужно быть в авангарде. Такой человек должен быть справедливым, бесстрашным, самостоятельным, с четкими суждениями. В этой жизни он должен самоутверждаться.

Раху в Тельце, Кету в Скорпионе
Человек уже прошел через внутренние перестройки, конфликты и протесты, через смуты, саморазрушение и воссоздание нового. Продолжая рисковать, искать острые ошущения в любви и сексе, волнующие драматические конфликты, человек может стать нимфоманкой, проституткой/альфонсом или сексуальным маньяком. Ему надо стремиться к гармонии, к накоплению и наращиванию энергии, к ровным взаимоотношениям, к работе на земле и хозяйственным делам. Такой человек должен стремиться укрепить энергетические ресурсы, заботиться о построении "храма своей души", воспитывать в себе выносливость и придерживаться во всем прочности. Надо опираться на самопознание, на понимание психологии и оккультных наук. Необходимо выработать практический взгляд на вещи, накапливать ресурсы для следующих воплощений и отказаться от всего дурного, что несет в себе "скорпионья" натура.

Раху в Близнецах, Кету в Стрельце
Следует отказаться от желания учительствовать, от формального лидерства и работы в сфере идеологии, от чванства и желания получать всевозможные посты; отказаться от амбиций и отождествления себя с властью и авторитетами. Нельзя корчить из себя пророка "великого и ужасного". То есть такому человеку лучше вообще отказаться от активной жизненной позиции. Не нужно стремиться к жизненному успеху и карьере. Если человек не выполнит эти условия, то притянет болезни. Светлый путь путь ученика и слушателя, путь восприимчивости. Нужно учиться быть посредником и проводником, активно вступать в контакты, стремиться к новому, постоянно усваивать уроки жизни, внедрять новые методы, разрабатывать "свежий взгляд". Все контакты таких людей должны быть легкими. Им необходимо опираться на ощущение цельности и осознание своей миссии, быть связанными с общественными процессами. Им надо познавать мир, отказавшись от консерватизма.


Раху в Раке, Кету в Козероге
В прошлой жизни человек уже отработал индивидуализм, достиг какой-то внешней цели. Если он пойдет по пути Заходящего Узла, то станет отщепенцем, индивидуалистом и будет противопоставлять себя другим, все это замкнет его, сделает крайне эгоистичным, нечувствительным к эмоциям других, деспотичным. Человек может стремиться вверх, расталкивать других, выбирая для себя позицию одиночки. А ведь у него в прошлом воплощении уже отработана индивидуальная цель. Высший путь такого человека смириться, жить для родных, для семьи, для родины. Он должен изучать историю, традиции, быть патриотом, альтруистом, почитать старших. Для таких людей важен ретроспективный путь в жизни, реконструкция изначального генетического кода, отказ от аскетизма, закрытости и эгоцентризма.

Раху во Льве, Кету в Водолее
Надо отказаться от авантюрной позиции, неуправляемости, противопоставления себя другим. В прошлой жизни такой человек слишком долго ощущал свободу, поэтому теперь ему необходимо избавиться от этого ощущения (нужно стремиться к истинной свободе, то есть к творческому раскрытию). Он должен отказаться от индивидуализма, от показного блеска, от всего того, что он считает новым. Ему надо учиться жить интересами других людей, жить для детей. Такой человек может и должен выделяться, быть заметным (тут может быть формальное лидерство). Должен вести других, подавать им пример. Он призван вдохновлять окружающих, играть высокую творческую роль, стать настоящим творцом, но не разрушителем. Человек должен помнить, что путь Заходящего Узла абсолютный авантюризм в жизни, отсутствие стержня, избалованность, капризность, ощущение вседозволенности, анархизм, абсолютное пренебрежение интересами других может притянуть к нему болезни и разрушения.

Раху в Деве, Кету в Рыбах
Надо отказаться от воздействия среды, от обезличивания, зависти, мнительности, робости, тайных связей и участия в тайных организациях. Такие люди более всего подвержены дурным привычкам и воздействиям. Поэтому им необходимо отказаться от хаоса, внушаемости и страхов. Следует стремиться к ясности, разумности, четкости в работе, вниманию к мелочам. Надо воспитывать в себе чувство долга, ответственности. Необходимо разумно планировать свое время, учиться нести ответственность за других, особенно близких. Развитие должно идти по пути интеллекта, научных поисков. Нужно стремиться к постоянству, собранности, терпению, духовному преображению, а для этого надо много над собой работать. Человек должен опираться на интуицию, понимание, вдохновение, использование оккультных источников. Он не должен забывать о совести и честности.

Раху в Весах, Кету в Овне
Следует отказаться от многого, что для человека привычно: от излишней порывистости, активности, воинственности, снобизма, грубости и хамства. Нельзя прорываться вперед, расталкивая всех локтями. В прошлом такой человек был активен, склонен к авантюрам, проявлял личную инициативу. Поэтому в этой жизни он должен стремиться к равновесию, спокойствию и справедливости, к гармонии в отношениях с людьми и окружающим миром. Надо стараться никогда и ни в чем не спешить, не опережать события. Ему необходимо воспитывать в себе выдержку, доброжелательность, дипломатичность, помня о том, что все действия должны быть взвешенными, спокойными и мудрыми. Такие люди призваны наводить порядок и устанавливать мир.

Раху в Скорпионе, Кету в Тельце
Надо целенаправленно, систематически и жестко бороться со своими недостатками: жадностью, стяжательством, эгоцентризмом, косностью, чрезмерной сексуальной озабоченностью. Возможно, эти отрицательные черты еше не проявились в человеке. Однако, если дать им волю, они способны захлестпуть светлое начало в личности. Таким людям следует отказаться от самобичевания, хотя разумная самокритика здесь не отрицается. Им надо учиться быть активными борцами за социальную справедливость, хорошо быть неформальными лидерами. Они должны полностью переродиться, избрав для себя путь высшего духовного развития или творческой самоотдачи. Им можно заниматься оккультными науками, энергетическими практиками, например, йогой. Это путь трансмутации и овладения магическими силами. Такому человеку следует пройти через разрушение и восстановление, через риск и испытание, победить свои недостатки, отказавшись от всего устойчивого, привязанного к материальному, от инерции и лени. Нарушившего космические указания подстерегает болезнь или преждевременная смерть.

Раху в Стрельце, Кету в Близнецах
Кармическая задача деятельность, направленная на объединение людей, содействие их взаимному познанию и взаимообогашению различных культур. Такому человеку надо быть лидером, прежде всего духовным. Подключаться к идеологии своего народа, быть общественным деятелем, вести людей за собой. Стремиться к путешествиям, к экзотике, к выходу на новые учения и к обновлению религии. Ему необходимо отказаться от богемности, беспечности и изменчивости характера, от излишней болтливости и инфантильности, от подражательства и маскировки. В прошлой жизни человек был учеником, поэтому он демократичен и умеет работать с информацией. В этой жизни перед ним стоит задача стать целеустремленным, великодушным и щедрым. Человеку необходимо понять свою целостность, стать миссионером, идеологом, брать на себя ответственность, организовывать общественные процессы. Здесь не отрицается здравый консерватизм.

Раху в Козероге, Кету в Раке
Следует порывать с корнями, от которых человек зависим, освобождаться от консерватизма, отказаться от ретроспективного пути, от блата, привязанности к одному месту жительства, национализма, расизма, ложного патриотизма.Таким людям надо избавляться от трусости, ухода в норку. Высокий путь означает стремление к ясному осознанию цели, к динамичному поступательному развитию и даже к аскетизму и самоограничению во имя высшей цели. Необходимо работать над постоянной концентрацией мысли, над самосовершенствованием и подавлением низших эмоций. Не надо лениться и поддаваться внушению и провокациям. Такому человеку следует всегда стремиться к высшей цели и ощущать под ногами твердую почву, вырабатывать в себе бесстрашие и хладнокровие. Он должен уметь отказаться от того, что мешает ему стремиться к более высокой задаче. Это путь неформального лидерства быть примером для других.

Раху в Водолее, Кету во Льве
Следует отказаться от тщеславия, позерства, пристального внимания к своей персоне, эгоцентризма, обеспечения себе посмертной славы и стремления быть лидером, непререкаемым авторитетом. Такой человек должен быть скромным и готовым в любое время отказаться от собственности и плодов своего творчества. Ему нужно культивировать в себе внутреннюю свободу и независимость, стремиться ко всему новому, порывать с отжившим, потерявшим свою новизну, стремиться к реформам и прокладывать новые пути. Возможно неформальное лидерство (особенно в идеологии, в оценках происходящего), работа со временем. Надо стремиться к внутренней свободе, самостоятельности, бескорыстной дружбе, к сохранению объективности в оценках. Человек должен быть устремлен в будущее и внимателен ко всему необычному.

Раху в Рыбах, Кету в Леве
Отказ от канцелярщины, бюрократизма, занудства, подхалимства, службизма, карьеризма, мелочности. Надо переходить к подведению итогов, к эзотеризму и уединению, настраиваться на высшие сферы, предавать себя в руки божественного провидения, учиться выступать в роли пророка. Такой человек должен быть абсолютным слушателем, идеально воспринимать все тенденции, быть как чистый сосуд. Ему необходимо отказаться от рационализма, расчетливости, недоверчивости и скепсиса. Человек должен преодолеть в себе язвительность, претензию на интеллектуальное превосходство, избегать коллекционирования пустых и бесполезных знаний, отказаться от слишком пристального внимания к своему здоровью и ипохондрии. Высокий путь развитие интуиции, гармоничное слияние с природой, с тонкими космическими ритмами, стремление к искусству, к аскетизму, к контакту с высшим миром, к гармоничным отношениям с людьми, к космополитичности. Надо научиться меняться изнутри, ощущать мир как свою среду, проявлять любовь и сострадание, уметь находить скрытые резервы как физические, так и духовные.

@темы: Лунные Узлы

---

Битва с Драконом. Второй декан Весов, Дракон (03.10-13.10)

Ключевое слово - Независимость. Вся цель эволюции вплоть до состояния человека заключается в развитии эгоистичных инстинктов и животных качеств души в борьбе с окружающими условиями за физическое выживание. Но когда обретенные в жестокой борьбе звериного прошлого способности и возможности начинают использоваться в интересах всеобщего блага, душа перестает функционировать на животном уровне и возносится к тому, что мы называем божественным. Она торжествует победу над Драконом и перестает радоваться дискомфорту и боли других живых существ. Поэтому текст декана гласит: Поступай справедливо даже со своими врагами, ибо лучше претерпеть зло, чем отплатить возмездием.

Кришна, согласно легенде, выследил и убил дракона, ядовитое дыхание которого губило урожай и порождало голод, а передвижения по стране сеяли смерть и разруху. В христианской мифологии похожую героическую роль играет Георгий Победоносец. После продолжительной и ожесточенной схватки ему удалось запрыгнуть на спину покрытого чешуей чудовища и пронзить его злобное сердце своим огромным двуручным мечом.

Это страшное создание из глубин нашего прошлого изображает созвездие Дракона на северном небе. Одним изгибом своего тела вокруг Полярной звезды оно словно пытается задушить Истину, а другим, вокруг полюса эклиптики, силится столкнуть Солнце с его привычного пути. Ничего хорошего это созвездие не может символизировать, это ясно по одному его ужасающему внешнему виду; и это первое впечатление подтверждается объяснением из Откровения (20:1-3):

«И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время».

Слово Сатана — производное от Сатурна, планеты, тесно связанной с утратой и горем, злом и эгоизмом, разрушением и отчаянием. Она экзальтирована в знаке Весов, средний декан которого как раз и изображает звездный Дракон. Древние считали, что обителью Сатаны была бездонная пропасть, где в дыму и вечном огне пылающей серы изнемогали его жертвы.

Поскольку Дракон соответствует одному из деканов брачного знака, вполне очевидно, что универсальный символизм указывает здесь на какой-то разрушительный союз на небе и на земле, обусловленный влиянием, которое объясняет звездная рептилия. Его небесное значение долго искать не приходится, поскольку как в древних, так и в современных эфемеридах приводятся положения узлов лунной орбиты, которые до сих пор чаще всего называют Головой и Хвостом Дракона.

...

Луна на своей орбите вокруг Земли не следует тому же видимому пути, что и Солнце. Видимый путь Солнца называется эклиптикой. Орбита Луны расположена к эклиптике под углом чуть более 5 градусов, поэтому, даже когда Солнце и Луна находятся в одном и том же зодиакальном градусе, в одном и том же положении на линии «восток — запад», их могут разделять несколько градусов на линии «север — юг». (Диаметр как Солнца, так и Луны составляет примерно полградуса.)

Две точки, или узла, в которых орбита Луны пересекает видимый путь Солнца, называют Головой и Хвостом Дракона. Когда в период полнолуния Солнце удалено в зодиаке от Головы или Хвоста Дракона более чем на 13 градусов, лунное затмение исключается; но если оно находится в пределах 9 градусов от любой из этих точек, обязательно наблюдается затмение Луны. Когда в новолуние, т. е. в период «брака» Солнца и Луны, Солнце удалено от Головы или Хвоста Дракона более чем на 19 градусов, затмение невозможно; но если это единение Солнца и Луны совершается в пределах 15 градусов от любого из узлов, всегда происходит солнечное затмение.

Таким образом, от положения Солнца по отношению к Голове или Хвосту Дракона зависит, будет затмение или нет. А затмение, в особенности солнечное, указывает на какое-то бедствие в том районе, где оно наблюдается. Символически Дракон проглатывает Солнце, а в случае неполного затмения — грызет солнечный диск. В восточных странах безграмотные люди до сих пор понимают этот символизм буквально и приходят от затмений в ужас.

В Китае, где население затрачивает намного больше энергии на церемонии по предотвращению зла, чем на ритуалы, привлекающие добро, самым ярким зрелищем года является карнавальное шествие и инсценировка столкновения с драконом, в котором его в конце концов убивают. Эта
восточная версия подвига Георгия Победоносца представляет собой пышное и захватывающее представление.

Сперва симпатию собравшейся толпы вызывает юная красавица, оказавшаяся в беде (сюжет, который впоследствии стал одним из самых популярных и на Западе). Эта кроткая и добродетельная девушка, одетая в великолепные шелка, носит также украшения, провозглашающие ее богиней Луны, и зрители приветствуют ее в качестве таковой.

Однако ее безмятежное пребывание на сцене продолжается недолго: грядет беда. Из скрытого во мраке тайного убежища выползает огромное, покрытое чешуей чудовище — Дракон, изрыгающий пламя. Воздух наполняется запахом жженой серы. Богиня Луны в ужасе убегает, но ее путь к спасению оказывается отрезанным. Она подавлена и загнана в угол. Челюсти мерзкого пресмыкающегося уже разомкнулись, чтобы схватить ее, как вдруг на сцене с криком молниеносно появляется герой.

Облаченный в сверкающую самоцветами одежду, он играет роль сияющего Солнца. Бог Солнца спешит на помощь, и атакованное чудовище переключает свое внимание на него. Герой задыхается от зловонных испарений, дым из ноздрей чудовища ослепляет его, огонь опаляет щеки и волосы на голове. Сердца зрителей охватывает ужас — ведь, если дракон победит, мир погибнет.

Демон из адской бездны чуть не повергает героя наземь. В страхе забившаяся в угол богиня Луны издает душераздирающий крик и закрывает ладонью глаза, чтобы не видеть ужасного зрелища. На чаше весов — судьба вселенной!

Но нет! Герой не падает, он только поскользнулся. Он прочно встает на ноги и проворно уклоняется от сокрушительного удара, а затем запрыгивает на покрытую чешуей спину чудовища и пронзает ее своим огромным двуручным мечом.

Дракон мертв. Бог Солнца торжествует. Он привлекает к себе прекрасную богиню Луны, тут же женится на ней, и они живут долго и счастливо.

Не менее серьезно относятся к влиянию небесного Дракона и индейцы хопи в Аризоне. В их легендах затмение также объясняется как пожирание Драконом Солнца или Луны. А их «змеиный танец» — традиционный ритуал, который, помимо прочего, позволяет избежать воздействия возможного затмения на урожай. Как и астрологи, хопи верят в то, что там, куда падет тень солнечного затмения, можно ожидать голода, мора или катастрофы. А поскольку у индейцев наиболее распространенным бедствием является неурожай вследствие засухи, то их главная церемония проводится в основном для предотвращения этого зла.

На изображениях «змеиного танца» индейцев хопи видно, что змея, которую танцор держит во рту, имеет такую же форму, как символ, который обычно используют для обозначения Г оловы или Хвоста Дракона. Индеец держит рептилию во рту во время танца не для того, чтобы доказать свою отвагу, а как символ пожирания Драконом Солнца или Луны.

В земледельческом племени пуэбло, построившем на юге Аризоны знаменитый многокомнатный дом Каса-Гранде, также с осторожным почтением относились к небесному Дракону. В декане Независимости знака Весов, изображаемом этим чудовищем, Солнце находится с 3 по 13 октября. И индейцы проделали через множество стен к центру своего огромного жилища сквозное отверстие, которое было ориентировано таким образом, что при восходе Солнца 7 октября и 7 марта, когда оно соответственно находится в декане Дракона и декане Андромеды, его лучи падали прямо на центральный алтарь.
Объединение Солнца и Луны для древних народов служило символом объединения эго и души, то есть разума и духа. Луна всегда была символом внутренней души. Дракон же представляет внешние силы, способствующие развитию «рептильных» черт характера, жестоких инстинктов и безжалостного эгоизма, которые заслоняют свет духа и тем самым затмевают душу. Поэтому явление полного затмения представляет собой пожирание или истребление души, или духа, силами тьмы, связанными с борьбой с физическим окружением.

Теперь понятно, почему Йом Кипур, который отмечают 10 дней спустя после Рош га-Шана, т. е. когда Солнце вступает в декан Дракона, является одним из самых священных еврейских праздников. Кипур означает всепрощение, согласование единой позиции, примирение двух сторон, подобное тому, как Солнце и Луна примиряются и объединяются в новолуние, если не наблюдается затмения. В случае же затмения тьма (зло) поглощает свет (добро). Это означает гибель души, если силы тьмы и зла, символизируемые Драконом, не будут побеждены и не наступит окончательное примирение.
Вся цель эволюции вплоть до состояния человека заключается в развитии эгоистичных инстинктов и животных качеств души в борьбе с окружающими условиями за физическое выживание. Слабостью трудностей не преодолеть, как и не добиться особых достижений без агрессивности и отваги. Те, кто в соперничестве за пищу, партнера и убежище позволяет оттолкнуть себя в сторону, не выполняют высшего предназначения физической участи.

Но когда обретенные в жестокой борьбе звериного прошлого способности и возможности начинают использоваться в интересах всеобщего блага, душа перестает функционировать на животном уровне и возносится к тому, что мы называем божественным. Она торжествует победу над Драконом и добивается полного примирения. Когда душа таким образом воссоединяется с эго, она перестает радоваться дискомфорту и боли других живых существ. Поэтому текст декана гласит: Поступай справедливо даже со своими врагами, ибо лучше претерпеть зло, чем отплатить возмездием.

@темы: Звёздная Библия

---

Змеиный огонь.Змея, первый декан Весов (23.09—03.10)

И в философских, и в практических вопросах истина обычно находится где-то между отстаиваемыми крайностями

Рядом с Девой, небесной Евой, мудрецы Востока расположили змея, якобы совратившего ее. Дева примыкает к Весам, знаку супружества, а созвездие Змеи изображает декан супружества в этом знаке, через который Солнце проходит каждый год с 23 сентября по 23 октября. Итак, Змея представляет то место небесного круга, где сочетаются браком летние и зимние знаки.

Когда подобным образом соединяются и смешиваются положительные и отрицательные силы, но вместе с тем их противоположная направленность уравновешивается не полностью, результатом является спиральное действие. Спираль не замыкается на саму себя, подобно кругу, и представляет собой типичную модель эволюции.

Таким образом, когда 179 дней зимней тьмы бракосочетаются со 186 днями летнего света, получается не полное равновесие невежества и знания, а спираль, которая хотя и медленно, но постоянно поднимается от тьмы к свету — подобно тому, как голова небесной змеи в передней, спирально скрученной части приподнимается над уровнем остального туловища.

Благодаря волнообразному передвижению, склонности свертываться спиралью и фаллическому значению змея по всему миру издавна была символом мужской силы и созидательного действия. В результате она стала эмблемой Солнца, источника созидательной энергии. Поэтому общепринятым астрономическим обозначением знака Льва является не голова царя зверей, а схематическая змея.

Однако Змея первого декана знака супружества выражает нечто большее, чем мужскую силу и желание, так как у ее головы и хвоста можно видеть петли спирали. Здесь указание на то, что сочетание созидательных сил образует форму, которая либо склонна к развитию, либо регрессирует.

Поверхность Земли всегда представляет собой брак света и тени, поскольку одна ее половина находится на солнечном свету, а другая погружена в ночь. Однако области света и тени не постоянны, они перемещаются по мере того, как Земля вращается вокруг своей оси. Кроме того, вследствие наклона земного экватора к видимому пути Солнца освещенная часть поверхности одну половину года перемещается к северу, а другую — к югу. При этом перпендикулярно расположенное Солнце вычерчивает ту спираль, которой мы обязаны временами года.

Среди небесных тел Солнце и Луна представляют Отцовский и Материнский принципы. В то время как Луна обращается вокруг Земли, сама Земля обращается вокруг Солнца, в результате чего лунный путь образует не круг, а волнистую линию, напоминающую по форме небесную Змею. В новолуние Солнце и Луна соединяются, и на Земле все начинает расти и развиваться. Объединенные энергии Луны и Солнца действуют в направлении прогресса, на что указывает более высокий уровень расположения головы Змеи.
Но от полнолуния до новолуния, т. е. по достижении фазы «развода», всё убывает и слабеет, на что указывает пересечение хвостом Змеи более высокого уровня по сравнению с остальной частью ее тела.

То, что наблюдается на небе, должно происходить и на земле; две половины цикла Луны по отношению к ее супругу, Солнцу, представляют две характерные для брака вещи. Результатом союза может быть сила и эволюционное движение, которые поднимают супругов все выше и выше в их духовных устремлениях и материальных свершениях. В созвездии Змеи этому соответствует петля возле головы, которая существенно поднимает голову над телом ближе к знакам света, означающим летнее тепло. Или же результат может быть разрушительным и приводить к движению, опускающему супружескую пару все ниже и ниже, как ясно указывает крайнее нижнее положение передней петли зимой, когда хвост Змеи занимает главенствующее место.

С Дальнего Востока к нам пришла доктрина змеиного огня, и можно лишь сожалеть о том, что она настолько распространилась у нас на Западе, — ведь многие люди серьезно пострадали, пытаясь следовать ей. В действительности это один из сомнительных восточных храмовых обрядов. Но в книге Числа (21) также упоминаются огненные змеи, откуда следует очевидный вывод, что ведомый Моисеем народ тоже сталкивался с этой доктриной змеиного огня, которая с древних времен и поныне является составной частью извращенных храмовых обрядов восточных жрецов.

Израильтяне направлялись «от горы Ор путем Чермного моря, чтобы миновать землю Едома», но горько разочаровались. Манна, которой они питались во время странствий в пустыне, падала с неба и поэтому считается символом духовного вскармливания. Она же вполне может представлять и ту духовную пищу, которой муж и жена насыщают друг друга в форме нежных мыслей и высоких идеалов. Таким образом, ее предназначение прямо противоположно эгоистичным целям, для достижения которых восточные жрецы вызывают и используют змеиный огонь.

Как повествуется в Библии, ведомый Моисеем народ отвернулся от любви и доброты; его прельстили извращенные представления иноверцев: «и говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть в пустыне, ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из [сынов] Израилевых».

После чего люди в безвыходном положении снова пришли к Моисею с просьбой о помощи.

«И сделал Моисей латунного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на латунного змея, оставался жив.»

В универсальном символизме многих древних стран латунь, или желтую медь, использовали для обозначения брака, основанного на любви, поскольку латунь представляет собой союз, или сплав, меди, управляемой Венерой, с другим металлом. Поэтому латунный змей, которого Моисей «выставил на знамя», имеет такое же значение, как и изречение из другой книги Библии: «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби». <Матф .10:16.>

Моисей учил своих последователей истинной мудрости в использовании генерируемых в браке энергий, а также разъяснял им значение любви как направляющего принципа, поскольку и медь, и голуби находятся под управлением Венеры.

Пытаясь вызвать змеиный огонь и использовать его для реализации эгоистичных стремлений, израильтяне настраивались на спиральную петлю возле хвоста Змеи; это привело их к страданиям и гибели. Но, научившись мудро использовать порождаемые святой любовью силы для достижения возвышенных целей и совершенствования человека, они настраивались на спиральную петлю возле головы Змеи, и это возвысило их до тех сфер духовной жизни, которые обозначаются прилегающими летними знаками.

Использование принципа любви для всеобщего блага было важной частью Звездной Религии, нашедшей свой путь из Атлантиды и Му к различным народам. Но, наверное, никто не придавал ей такого исключительного значения, как индейцы майя в Мексике и Центральной Америке. Повсюду, где джунгли позволяют обнаружить их храм, доминирующей архитектурной чертой барельефа и балюстрады оказывается какое-либо изображение пернатого змея.

Поскольку птицы летают над землей, их перья стали символом всего того, что относится к духовному плану. Перья, украшающие змеев майя, передают ту же идею, что и петля у головы Змеи на нашем рисунке созвездия, и библейский латунный змей, поднятый на шесте над грязной землей пустыни, а именно: энергии брака должны быть посвящены развитию духовной силы и благородного характера. Оперение змея указывает на то, что он витает в возвышенных, идеалистических сферах.

В любом реальном браке близкие супружеские отношения приводят к сближению вибрационных частот партнеров. Поддерживается состояние, обычно называемое раппортом, при котором каждый из них настроен на другого. При этом наблюдается свободный взаимообмен мыслями и желаниями, и супруги питают друг друга духовной пищей (или, в худшем варианте, — духовным ядом).

При любой форме воздействия внушением образ, содержащийся в уме внушающего, передается реципиенту и в той или иной степени изменяет его поведение. Это фундаментальный принцип всех типов ментального целительства, в том числе и проводящегося «на расстоянии».

Итак, если образ в уме одного из супругов является благородным и возвышенным идеалом и постоянно подпитывается энергией нежной и беззаветной любви, то он становится мощнейшим стимулом развития у
спутника жизни духовных качеств характера. Когда в браке оба партнера мысленно представляют образ друг друга на более высоком уровне, чем реальный, это существенно ускоряет духовную эволюцию и обеспечивает развитие характера. Таково учение пернатого змея.

Когда же супруги выискивают друг у друга недостатки, когда в их отношения закрадываются горечь и разлад, а в мыслях обида и диссонанс, излучаемые ими мыслеобразы способствуют развитию негативных черт характера. Привнесенные таким образом в тонкие тела дисгармоничные, деструктивные силы приводят к неудачам и моральному разложению.

Змея, изображающая декан равновесия знака Весов, связана как с браком людей, так и с единением мнений. Обычно по каждому жизненно важному вопросу существуют полярно противоположные мнения. И зачастую в случае сильных разногласий компромисс оказывается более приемлемым, чем победа какой-либо из сторон. Поэтому ключевым словом данного декана является «Политика», а текст гласит:
И в философских, и в практических вопросах истина обычно находится где-то между отстаиваемыми крайностями.

@темы: Звёздная Библия

---

Под занавес немного поговорим о Весах.

Тепло отступило, окончилось лето,
И воздух осенний и чист, и весом,
И золотом листьев, как солнцем, согреты,
Качаются чаши старинных весов.
Скажите, какая из них перевесит?
В какой отзовется божественный зов?
Напрасно. Их цель — сохранить равновесье:
На зрителей смотрит канатный танцор.
Поставив на место Творца — человека,
И творчество сделав основой основ,
А Символом веры — гармонию Меры,
Качает арену канатный танцор.
В свободе ли выбора выбрав свободу,
В полете ли выбор свободный найдя —
Он прыгнет — под занавес красок природы,
И листья подхватят потоки дождя.

- В природе.день и ночь взвешиваются на чашах Весов, они пребывают некоторое время в равновесии, но чаша ночи наконец перетягивает.На высшем плане это имеет переносное значение: взвешиваются дела, совершенные при дневном свете, светлые дела, добрые поступки, совершенные в темноте ночи, темные дела, злые поступки; и чаша весов склоняется то в ту, то в другую сторону. Если тяжелее добрый груз, то душа возносится на крыльях небесного Орла, чтобы затем лететь стрелою к своему источнику; если же перевешивают злые поступки, совершенные в этом состоянии сознательно, то душа падает в область скорпиона пустыни, где страсти делают землю бесплодною и она производит тернии и волчиц.

- Природа этого созвездия была веками скрываема от всех, кроме посвященных, по той причине, что она содержит в себе наиболее важные тайны, связанные с человеческой душой. В созвездии этом великая переходная дуга между духовным миром и астральным миром, другими словами: между идеальными замыслами и элементальными формами, между миром предначертаний и царством силы.

- Одна из главных мистерий Весов — андрогин, двуполость в природе. Первая часть знака управляется утренней Венерой - Люцифером и считается божественной, а вторая вечерней - Веспер и считается искусительной и искупительной.

- Звук вибраций Весов — трезвучие фа, соль, ля. Вдумываясь в этот дисгармоничный аккорд, мы находим, что соль — звук божественной любви, являясь производящим для звуков фа и ля, — которые суть Справедливость и Милосердие и которые созвучат в полной гармонии, — этот звук соль не только звучит с каждым из других дисгармонично, но и вносит дисгармонию между обеими. Дисгармоничность эта не служит ли указанием на то, что Весы действительно являются знаком критическим, из которого душа или воспарит к небесам, или низвергнется в пучину бедствий, во власть Скорпиона.

- Марс в Весах в изгнании — потому им так сложно найти опору внутри себя. Солнце в падении: может оттого им и кажется, что вокруг так много света? Социальная роль Весов велика, и в общественных отношениях они часто делают погоду. И в этом, к сожалению, Весы очень консервативны: они боятся поколебать существующую гармонию, не владея ей, как надо, и потому движение — «шаг вперед, два шага назад» — вполне их устраивает.

- Их планета Вулкан еще не открыта, и потому Весы не исполняют своей зодиакальной функции носителя истинной культуры, а также миролюбивого блюстителя законов гармонии человеческих взаимоотношений. Будучи формальным знаком, Весы, вместо того, чтобы согласовать с жизнью присущий им эстетический и нравственный вкус, часто замыкаются в снобизме, теряя свою плюралистическую позицию. Тогда все, что не соответствует их догмам о манере поведения или красоте, колет им глаза, и они используют свою роль судьи, чтобы обвинить тех, кто, по их мнению, плохо устроил мир для их существования, палец о палец не ударив, чтобы сделать его лучше. В нерешительности, доходящей до паники, они колеблются между возможностями, предоставляемыми им жизнью, и остаются все на том же месте. И ничто не может преодолеть этот гибкий консерватизм, кроме партнера, который примет ответственность на себя и сделает выбор за них — чего Весы и дожидаются, чтобы в случае чего было на кого свалить вину.

-Как в переливах красочного мультфильма порой сложно различить движение персонажей, так и Весам свойственно за деревьями не видеть леса: реальность миру для них придает другой человек, и через определенность другого, как через темные очки при слишком ярком солнце, контуры мира вырисовываются более отчетливо. Весы воспринимают жизнь через внешнее — однако через внешнее они способны интуитивно проникать во внутреннее: так как внешнее есть отражение внутреннего, как и наоборот. Самое глубокое настолько очевидно, настолько лежит на самой поверхности, что мы перестаем его замечать — и все же руководствуемся им — и на этом законе аналогий построена гармония жизни, которую так хорошо чувствуют Весы. «Тот, кто глубоко заглянул в мир, понимает, какая мудрость заключается в том, что люди поверхностны», — сказал родившийся в этом знаке Ницше, сначала поэт и потом уже философ, проникнувший в эволюционное предначертание своего знака и предложивший лучшим сынам человечества идею прыжка выше своей головы. Идею овладения своей природой и полета в неведомое, даже если это неведомое готовит нам гибель. В произведении Ницше «Так говорил Заратуштра» эту идею воплощает образ канатного танцора — и для Заратуштры смерть циркового артиста гораздо менее бессмысленна, чем жизнь наблюдавших за представлением обывателей: через него, а не через них, мы видим возможности человека.

-Карта Таро, соответствующая Весам, показывает тоже почти цирковой номер: она изображает девушку, лаской укрощающую льва. Ее сила — в ее миролюбии и понимании высших законов гармонии. Над ее головой — знак бесконечности. Так бесконечно человечество приближается к пониманию природы Земли, постепенно и мягко овладевает ресурсами ее силы, плавно осуществляя ту невидимую внутреннюю эволюцию, которая была бы опасна, если бы мы грубо разбудили ярость зверя. Чем сильнее внутренняя гармония, тем быстрее движение эволюции. Творит мир человеческое желание — и человек постольку осуществляет свое право выбора, поскольку он проникает в это желание, обуздывая его своим разумом, — и поскольку оно человечеству более не опасно. Даже если эта жизнь — цирковая игра, мы все равно несем ответственность за свои в ней стремления: приведут ли они к разрушению или будут двигать вперед эволюционный процесс? Культурный знак Весов символизирует объединение бесконечного множества людей, которое помогает человеческому разуму прокладывать мирные пути строительства новых цивилизаций, являя ту высшую силу небес, которая отражается в людях.

-На творчестве каждого конкретного человека основана эволюция человечества в целом. Творческий знак Весов поднимает человека до него самого — до его новой субъективности, в то время как прежняя — естественно-природная — отдана другому.

- Священный текст знака таков: Высочайшего нельзя достичь в одиночку: это под силу только союзу двух душ, возвысившихся на волне святой любви.