Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
I’m like a butterfly spinning round a sword as if to dare




Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Помню ли я притопленный каменный мост на голубой реке или на мангровом болоте, где с черных ветвей свисали плети мха, ветхий такелаж Летучего Голландца, севшего на вечную мель? А призрачный собор, едва виднеющийся под слоистой амальгамой тумана, сочащийся печальным внутренним светом? Он рос из воды и терялся в небе, и в той части его, что была под водой, огромные скаты вплывали в неф сквозь выбитые розетки. Там, внутри, высились песчаные заносы, под которыми равно покойно спали остовы рыбацких лодок и церковных служек. А в той части, что была за облаками, колониями гнездились белоперые птицы и в пастях химер цвели маки.

Но мост, мост был теплым под босыми ногами, когда мы шли по нему, неся туфельки в руках. Я ловила такси и села в ее автомобиль, и она привезла меня к мосту. Она вела машину не глядя, потому что не спускала с меня глаз: была влюблена. Лет ей на вид было пятьдесят, гладкая башня светлых волос, тонкое усталое лицо. Она даже не спросила, как меня зовут, а я спросила, но она не ответила. Потом я шла с нею по осклизлому камню, затем но сухой утоптанной земле в деревянную школу без крыши. Там она и жила, в школе, в комнате с большим окном, она хотела мне что-то дать.

Под окном в пруду, заросшем ряской, угадывались силуэты ржавых механизмов, гусеницы, ковши, стрелы и зубчатые колеса. Помню ли я синеву, и голубизну, и золото непередаваемого того дня или утра? Присутствие, дыхание, сырую тоскливую свежесть? У нее в комнате книжные полки были бы до потолка, если бы там был потолок, — книги в великом и пестром множестве. Она нашла нужную, большую тетрадь в картонном переплете, протянула мне с улыбкой, но тут нас спугнул школьный звонок. Ученики вылетели из классных залов, будто визгливые нетопыри, на ультразвуке, брея кромками крыльев. Воздух вскрылся, извернулся, и готово, я больше никогда ее не видела.

Конечно, я все это помню. Я лежала потом осторожно, как стеклянная чаша, всклянь полная душистым летучим эфиром, и от восторга дышать было невмоготу. Вот что я об этом думала: Жизнь — это Книга Блаженств. Одни читают ее глубоко и вдумчиво, другие быстро и жадно, третьи по диагонали, а кто-то вовсе грамоты не знает. Нам неведомо, кто ее пишет для нас, кто предназначает ее нам, безликим, спящим в коконе небытия, кто готовит нам волшебный, уму непостижимый дар.

И вот, соблазнившись тайной властью, я задумала поведать о Матильде. Темно, и путано, и прекрасно.

Я была беременна повествованием о Матильде и, как любая женщина, только что узнавшая о своей беременности, выдумывала своему ребенку будущее, несмотря на то, что пока он поместился бы и в чайной ложке.

Вижу, как Матильда стоит у зеркала в сияющей ванной комнате отеля и держит стакан с жидкостью цвета мореного дуба. Это ром, черный ром с колой, без льда. В каком-то смысле ром, уносящий Матильду на Кубу, — это и есть ее остров, её прибежище.

Матильда любит серебро, но не черненое и не филигрань. Серебро должно быть светлым и массивным: большое кольцо странной текучей формы и цепи с подвесками на обоих запястьях. Она не знает, как некоторых людей раздражает звук, с которым цепи то и дело ударяются о стол, когда она сидит в кафе. Не знает, что людям приходят смутные мысли об оковах, о том, что Матильда носит свои серебряные кандалы в наказание за что-то, известное ей одной. Может, она хотела бы связать себе руки из предосторожности, чтобы чего-то не допустить. Может, она хотела бы, чтобы ее руки оставались безвольно опущенными под тяжестью цепей — в знак смирения, которого ей всегда недоставало...




Жернова блаженств перемалывают даму изнутри

Иногда Матильде кажется, что она напрасно преувеличивает свою сексуальность.

А когда мы логинились на этом свете, все ставили флажок напротив «помнить меня».

Обладание невозможно никем и ничем.

Жизнь ни в коем случае нельзя проедать бездумно, как червь проедает дорогу в яблоке, буравясь насквозь через свой маленький душистый земной шар, от полюса к полюсу.

Помню ли я, как в одно прекрасное утро зажглась желанием выловить тебя из небытия, поймать буквенным неводом, облечь плотью и позволить тебе действовать по своему разумению?

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Лев отвечает на голос грома, а не на вой шакала.

Лев нападает свирепо, но хватает мягко.

Жить в обидах, что со львом во рвинах.

Лев дерется ради прихоти, а цесарка - ради жизни.

Лев по следу не возвращается, муж от слова не отпирается.

Армия баранов, во главе со львом, всегда одержит победу над армией львов, во главе с бараном.

Бойся козы, спящей в логове льва.

Врач должен иметь глаз сокола, сердце льва и руки женщины.

Кто лев – тот прав!

Лучше быть львом один день, чем куропаткой всю свою жизнь.

И белый лев снежных гор может попасть на съедение муравьям.

Баран выразил общее недоумение. Заяц выразил общее опасение. Потом встал лев и выразил общее мнение.

По-настоящему сильный человек не нуждается в утверждении за счёт других, как лев не нуждается в потребности самоутвердиться за счет овец.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.


Солнце. Лама.
Это градус терпения, приспособления, инфантильности. Умение любить и быть преданным в дружбе. Очень большая целеустремленность и умеет всего добиваться "тихим сапом". Приспосабливается к невероятно трудным условиям. Очень скептичны, ничего не принимают на веру. Люди, которые очень привязчивы к своим, но крайне нетерпимы к чужим недостаткам. Прекрасная логика, расчет, великолепная память.

Если вьюк слишком тяжел, лама останавливается и садится, никакое наказание не заставит её надрываться, назойливому погонщику она просто плюнет в лицо.

Луна. Королевская кобра.
У нее, кстати, заходящий лунный узел изображен прямо на капюшоне, вот почему здесь должна быть именно кобра. Сам Господь Бог ее отметил знаком Заходящего Узла. Храмовая змея, градус религиозности, охраны традиций. Слишком большая жесткость, доходящая до жестокости и самоистязания. Не щадит никого - ни себя, ни других. Гордость, уверенность в себе, любовь к представлениям. Фатализм, мудрость, великолепные способности. Чтит культ памяти предков. Завязанность на оккультные науки. Умеет учить других. Крайняя степень серьезности, но никогда не показывает то, что знает. Осторожность и непредсказуемость. С этим градусом человек умеет подавлять волю любого другого. Но сам поддается завораживающему воздействию дудочки факира.

Меркурий. Сом.
Сом считается хранителем глубин. Часто бывают историками, глубинными исследователями, очень серьезными людьми. Всегда копают вглубь. Характер очень скрытный, молчаливый, большая серьезность. Но часто бывает, что ведет двойную игру. Много и долго всему учится, ко всему относится с величайшей серьезностью. Огромная сила, которую он вынужден скрывать от других. С ним всегда связано очень много тайн. Очень трудно разгадываемая натура, которая ускользает от какого-то определения. Никогда не тратит слов напрасно, а все просчитывает наперед. В жизни избирает позицию наблюдателя. Часто с этим градусом рождаются работники спецслужб, шпионы.

Венера. Уточка Нырок.
Градус даёт гомосексуальность. Которая, кстати, проявилась во мне с раннего детства. Проворство, быстрота, сообразительность, инстинкт соревнования, вечное соперничество.


Марс. Голубой лев
Считается, что эти голубые львы происходили из Арктиды, их вывезли, они охраняли царя. Значит, был и вымер.Кстати, маленькая сноска. Если вы в этом календаре будете встречаться с вымершими животными - это накладывает печать одиночества на человека, носителя этого градуса. Значит, он уже будет не от мира сего, единственный в своем роде, реликт. И он будет менее жизнеспособен в животных реакциях на жизнь, в инстинктивной защите своих интересов. Если животное распространено, его везде полно - человек живучий, ничем его не истребишь, как будто ему жизненные силы пополняются. А если животное в Красной книге, то и человек на себе печать вымираемости несет.

С этим львом связана огромная сила благородства. Большие жизненные аппетиты, интересы, но он часто впадает в спячку и не умеет реализовать те способности, которые у него изначально есть. Много тщеславия, желания быть выше и значительнее, но это человек-одиночка. Он не может часто реализовать то, что ему дано, впадает в апатию, пробуждается иногда. Но он все-таки хищник, и когда выходит на охоту - способен на многое. Действительно, опасный и хищный зверь. Правда, таковым он бывает очень редко в своей жизни. А в основном, это непризнанный гений, нереализованный талант. Внешность кошачья. У любых кошачьих градусов что-то кошачье, пушистое такое будет.

Лилит. Осёл.
Это тот самый классический ишак, которого очень любил Ходжа Насреддин - его верный друг, товарищ и брат. Может долго работать, но только не тогда, когда над ним глумятся. Иной раз порывы бывают - остановится и ничего не делает. Очень добрый, верный друг, никогда не бывает назойливым, но не любит, когда его травят и над ним глумятся. Часто на него нападает внезапная сексуальная озабоченность, он даже может изнасиловать все, что движется вокруг. Так что в эти моменты попадаться на глаза ему не стоит. Преодолевает массу трудностей, даже тех, которые другим, кажется, не под силу преодолеть.

Селена. Рыжая лисица.
Всегда очень лукавое выражение лица, что может совершенно не соответствовать внутреннему содержанию. Норное животное, одиночка, не любит всяких выставлении напоказ. Хитрость, пронырливость, но ее часто ловят за хвост. Прекрасная интуиция, всегда имеет свой ломик, способности к языкам. По крайней мере, любовь к общению, со всеми может найти общий язык. Умение добиваться всего лаской и обаянием, переходящим в наглость и в запугивание. Сначала ласка - тут же наезды. На контрасте очень хорошо умеют добиваться всего и хорошо устраиваются. Какой-то хиронианский градус, хотя вроде бы градус Марса. Да, напористость есть, активность есть, но с какой-то хитростью. Мстительность, злопамятность, долго помнят обиды. На хвост им лучше не наступать.

Сатурн. Черно-бурая Лиса
Еще одна лисичка-сестричка. Но это уже Черно-бурая Лиса. Правда, она искусственно выведенная, но в данном случае это не совсем черно-бурая, а какая-то серебристая. Обладает сарказмом. Это градус очень большой тонкости, интеллигентности, обаятельности. Дает большую нервозность, чувствительность, обидчивость большую, любопытство до конца жизни, инфантильный характер. Хитрость - чисто житейская.

Итак, проявляется лисичка в сфере искусства, часто наделена изумительным голосом. Очень дружелюбна, у нее всегда много друзей, знакомых. К любви относится достаточно легко, хотя и переживает по поводу ее утраты. Влюбчива, любит флиртовать, за что всегда получает по ушам. По сути, асексуальна.

Уран. Эфа.
Всех вокруг он делит, как в век Тиберия: первых, которых надо уничтожить сразу, и вторых, которых надо уничтожить позже. На потом оставляет, чтобы было чем заняться. Очень часто не доверяет никому. Обладает крайней самостоятельностью, осторожностью, большим искусством обольщения. Как любая змея, несколько раз меняет свою кожу, свой образ жизни. Меняет людей в окружении, знакомства и так далее. Гибкий и подвижный. Такие люди бывают акробатами, танцорами. Градус лает неизъяснимое женское обаяние, женщины с этим градусом очень нравятся мужчинам, именно благодаря своей стервозности.

Нептун. Зимородок.
Изумрудно-зеленый, красивейший. С этим градусом связан древнегреческий миф об Альционе, дочери Атласа. Знак скорби, печали, тоска об утраченном прошлом и Золотом Веке. Мизантропия, оборотничество. Вообще он связан с апатией, с фатализмом, очень трудно чего-либо добиться в жизни. Все, чего они добиваются, у них потом может уйти, как сизифов труд. Долго-долго работают, а потом все уходит в песок. Это человек, падающий с высоты. Очень тонкий, ранимый, нервозный, все воспринимающий близко к сердцу. Очень красивый, но какой-то отрешенной от жизни красотой. Им очень подходит образ, описанный в одном из рассказов Эдгара По "Падение дома Эшеров". Там есть брат и сестра, последние представители рода, который вырождается, дом рушится. Вот это и есть жизнь Зимородка.

Очень чувствительны и болезненно привязчивы к прошлому, к тому, чего не вернешь. К сожалению, его все время бьет в жизни, потому что он к ней мало приспособлен. Градус притягивает насилие, особенно в женском гороскопе. Меланхолическая натура.


Хирон.Нетопырь.
Ночной образ жизни. Загадочная натура, воздействует на других людей гипнотически, может парализовать своим взглядом. Психологический дар у него есть, умение давить на психику. Это натуральный теневик. Очень тяжелый характер. Мало говорят, у них паузы между словами - действительно, как гипнологи. В лучшем случае, если они реализуют себя по высшей программе, они становятся врачами-психотерапевтами.

Плутон. Голубой крокодил.
Этот градус очень часто дает в характере большие странности. Как ни странно, это градус актерских способностей и политических страстей. Хорошая хватка, умственная активность почему-то с ним связана. Долго вынашивает какие-то цели и умеет добиваться поставленных задач. Градус одиночества, это одиночка, он всего добивается сам. Недоверие ко всему миру, использование связей в корыстных целях. Вообще, очень странный характер, с ним очень трудно ужиться. Часто поступает наперекор собственным убеждениям. Конечно, некое манихейство, смесь добра и зла в нем. А посему разные люди о нем совершенно противоположного мнения - одни его очень любят, а другие ненавидят. Дает также и пророческие способности

@темы: Зоодиак

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Всякая жизнь, мысль и действие суть продукты объединения положительных и отрицательных сил.

@темы: Звёздная Библия

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Впереди идут трое самых слабых и больных. Если засада - то убьют впереди идущих. Еще эти слабые волки должны снег протоптать и сохранить силы для последующих. За ними пятерка матерых волков - мобильный отряд авангарда. Посередине - 11 волчиц. За ними тоже пятерка матерых волков - арьергард. А позади всех идет чуть в отдалении сам вожак. Ему необходимо видеть всю стаю целиком и контролировать, регулировать, координировать и давать команды.

09:34

Овен.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.


О волках и амёбах

@темы: Астробиология

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
На самом деле, старшинство животных утверждено Библией уже на первых страницах Бытия в повествовании процесса сотворения мира. Наши старшие братья во многом мудрее нас. И мудрость их выражена хотя бы умением " жить правильно", не разрушая структуры Земли, не нарушая законов природы. Человек так же, как и животные, знает " как жить правильно", но не всегда делает это. Может быть, не уверен, с чего нужно начать, и боится ошибиться? Так и живёт человек на земле, разрушая своей деятельностью многое.

Одной из причин неправильной, разрушительной жизни человека может являться его малоопытность. Опыт земной жизни животных богаче. Однако, опыт животных ограничен рамками их вида, человек же содержит в своём разуме закодированную информацию об опыте каждого вида животных.

Если рыбы прекрасно плавают, птицы отлично держатся в воздухе, то человек может и то и другое, он может всё, что умеют животные : приспосабливаться к температуре воздуха и ощущать грядущие изменения погоды или стихийные бедствия, быть настроенным на свой организм и употреблять именно ту пищу, которая необходима для нормальной жизнедеятельности и оздоровления. Но возможности человека гораздо выше, чем у животных. Если серые обитатели кораблей чувствуют, что корабль потонет, то человеку доступна для предвидения информация о точном времени, причинах и месте затопления корабля. Если животные согреваются шерстью, перьями, чешуёй, то человек может согреваться без них - кожей. Если птиц поднимают ввысь крылья, то человек способен летать без них. И всё это сделает человек, когда научится жить в мире с самим собой, с природой Земли и Вселенной.

В жизни человечества уже были факты проявления сверхспособностей. Можно вспомнить Серафима Саровского, достигнувшего такого совершенства, которое открыло ему возможность телепортации - моментального перемещения в пространстве, левитации - полёта в физическом теле, исцеления болезней без всяких лекарств, открыло возможность видения и чувствования ситуаций, происходящих вне поля его физического зрения.

Ещё в эмбриональный период в сердце и разум человека закладывается знание о том, как жить, не нарушая законов бытия, как жить в мире с самим собой и с окружающими, но нужно научиться этим знанием пользоваться, тогда многое, относящееся сейчас к области фантастики, станет реальным, даже обычным, доступным каждому.

Дух и душа - разум и сердце человека в период эмбрионального развития наполняются знаниями, необходимыми для земной жизни. Человек постигает абсолютно всё, что нужно для временного жителя Земли. Потом тонкое знание должно будет прорасти сквозь плотный асфальт физического бытия. По сути дела, в эмбриональный период человек живёт жизнью всего животного царства последовательно, от одноклеточного до млекопитающего.

Всё царство животных от простейшего до млекопитающего разделено биологами на двенадцать подцарств. Качества двенадцати подцарств отражают суть двенадцати знаков зодиака. Животные первого подцарства знают всё о законах первого знака зодиака - Овна. Это законы персонального проявления человека в этом мире. Животные второго подцарства отлично знают законы Тельца. Они о чувствах,эмоциях и физической силе. Животным третьего подцарства ведомы законы Близнецов - дружбы и обмена информацией. Четвёртый класс животных хранит премудрость о родственных отношениях, о семье, доме, родине. Животные пятого царства знают всё о Льве - о любви и творчестве. Шестое подцарство животных содержит тайны Девы - жизни для других, земного служения. Седьмое подцарство знает всё о знаке Весов - о партнерских отношениях. Восьмое - обладает самой секретной информацией на любые темы. Следующее подцарство ведает законами Стрельца - об учёбе и учительстве. Десятое хранит законы Козерога - о самоограничении и цели жизни. Животные Водолея обладают знанием, необходимым для новаторства, а животные двенадцатого подцарства знают все перечисленное выше и то, как научиться всеми этими знаниями пользоваться.

Формируясь в утробе матери, человеческий зародыш последовательно приобретает форму каждого животного из двенадцати подцарств. Тем самым происходит обмен информацией с животным миром, наполнение " ячеек разума" человеческого природной мудростью. Зародыш получает знание о способах жизни и умениях каждого подцарства животных, а значит, и о законах каждого из двенадцати знаков зодиака. Каждый знак диктует свои законы, нарушение которых человека приводит к любым формам страдания. В эмбриональный период дух и душа постигают эти зодиакальные законы, чтобы после рождения жить в согласии с ними и быстрее развиваться. Всего за несколько месяцев каждый из нас проходит полную программу школы жизни, чтобы затем многие годы учиться применять знание в конкретных ситуациях.



Это интересно

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.


Она вся белая в стародавнем головном уборе и лапы у нее янтарного цвета. Сову ужасно раздражает дневной свет: он для нее, что острые осколки горного хрусталя. От этого безбрежного разлива света, от немолчного гомона, который стоит в Парке, ее глаза наливаются кровью, как у разгневанной леди Макбет.

Все, кто приходит сюда, — говорит она мне, — не могут понять старую Белую сову с гранатовыми глазами. Они пройдут мимо моей клетки, глянут на меня равнодушно и скорее к этим оголтелым попугаям с острова Борнео. Останься они возле меня подольше, я, несмотря на все мои печали, рассказала бы им кое-что о Ночи. Они даже и не подозревают, что это — удивительная
страна. Ночь, она как плод, в котором семь разных слоев мякоти, а я сумела добраться до ее лилового миндального ядрышка пустоты... Нет, не выразить словом, что такое миндальный орех Ночи. Это он обострил мой слух и сделал совсем мягким мое оперенье. Я слушаю... Я слышу, как растет шерстинка на
шее альпаки и как отвердевают рога черного бизона. Я слышу, как пульсирует жилка на твоей шее.

Прикоснись ко мне. Тронь, может поймешь, о чем думает эта тишина. И на исходе ночи, может, сумеешь сложить стихи - такие же нежные, как мой бесшумный полет.

А я не прикоснулась к ней. Пусть у нее сонная пушистая грудка, пусть вся она — сгусток покоя, но я-то ее знаю, знаю.
— Ты — Белый Демон, и твой полет, точно косой высверк молнии, я это видела однажды в ночной тьме, потому что и мои глаза краснеют от бессонных ночей.

Габриэла Мистраль

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Город сжигает огни,
можно заснуть – не проснуться.
Вмиг растоптать
всех тех, кто на тебя молится.




Огромный красный цветок вырос прямо на вершине бархана. Здесь ему не выжить. Нет воды, нет даже земли, ему не во что пустить корни. Однако он вырос. Огромный мак, красивый, как мифическое божество жизни. Маленький осколок предзакатного солнца. Он покачивался на ветру. Я сел рядом, поняв, что это ты.

***

Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы текли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в Долине фараонов.Огромный красный цветок вырос прямо на вершине бархана. Здесь ему не выжить. Нет воды, нет даже земли, ему не во что пустить корни. Однако он вырос. Огромный мак, красивый, как мифическое божество жизни. Маленький осколок предзакатного солнца. Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты… Красное на золотом. Ты кусала мои губы до боли. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем мне становилось дурно. Перед глазами все плыло… лишь ты… А толпа кричала: «Давай, давай!» Они не знали, что этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие…

Потом мы лежали голые на матах в центре ринга… У нас не было даже сил подняться и уйти… Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Кто победил – наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, нашли нечто настоящее и правдивое…

Вокруг нас – весь мир с огнями машин и витрин. Где любовь продается. Где боль продается. Где сытый платит деньги за право почувствовать себя выше голодного. Где на торгу самое дорогое, где все бегут ото всех. Где чувства… настоящие, честные, те, что недоступны пиджакам и бритым головам, прыщавым подросткам и откормившим жирные жопы офисным девицам, заканчивающим день сериалом «Секс в большом городе». Они готовы отдать все ради того, чтобы испытать настоящие чувства! А что может быть сильнее любви и боли.

Когда наши раны заживали, твои шаги становились музыкой, голос казался мне песней. Мы не боялись обличить мир в уродстве, дать ему пощечину своим внешним видом, яркостью и непредсказуемостью. С каждым новым платьем ты надеваешь на себя и новую маску. Ты меняешься, фантазируя о том, куда могла бы в нем пойти и какую реакцию вызвало бы твое появление в нем… Мне было легко угадывать твои мысли, когда ты стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое отражение. Мир в такие минуты казался театром одного актера для одного зрителя. Я смотрел все эти минипьески с переодеванием и будто вместе с дымом поднимался к потолку. Спускаясь чуть ниже, обнимал тебя за плечи, кружился по комнате. С нетерпением ждал конца спектакля для того, чтобы зайти за кулисы…

***
Мы лежали на огромной кровати в доме на Итальянской и смеялись. Я прижимал к губам разодранную руку, а ты разглядывала красноту на своем плече… Что-то нашло на нас. Мои полные страсти глаза видели в твоих глазах свободу. Что-то внутри тебя требовало оспорить мое желание. Сопротивление. Движение. Нет! Все не так. Ты все делаешь не так! Ты ведь рядом. Ты такая близкая, такая родная… Уходи! ИДИ на хуй!!! Какая-то возня. Это игра… Удар по щеке. Сильно. Сука! Это просто разорванная подушка, просто пришла зима и по комнате кружит снег, а мы, как малые дети, возимся на полу в белом и красном, а с потолка сыплется белый пух.
Игра с двумя сильными игроками может показаться обычной, если вам двадцать пять лет и кажется, что все надоело. Жизнь надоела. Дождь надоел. Хочется, чтобы по-честному. Любовь? Ну, люби! Что смотришь?
Ты подошла к зеркалу и вытерла разбитую губу розовой гигиенической салфеткой.
– Извини, – сказал я. – Что-то нашло…
– Ладно, только как же я завтра на работу пойду. Губа распухнет…


***
Я знал, что ты не простишь. Больно… Больно бывает не тогда, когда ударят по голове вазой, а когда насрут в самое сердце! Вот это боль! Дрожать хочется. Бежать и плакать. О стенки биться. Что сделать для того, чтобы отмыть сердце?!
Тебя не было три дня. Фрукты на кухонном столе стали кормом для мошек. А я все сидел на паркете и засыпал прямо на разорванных фотографиях. Потом лежал в ванной, опять садился по-турецки на яркие осколки хрусталя и обрывки нашей жизни. Где ты провела эти дни, я так и не узнал. Мы больше никогда не говорили об этом. Ты пришла и принесла какие-то книги и еду. Прошла на кухню и выкинула фрукты в мусорное ведро. Мое сердце полетело вместе с ними. Сгнило так же, как они, и стало кормом для мошек – маленьких летающих свиней.
– Ты думал, я забуду эту суку… Никогда.

***

Мир давно сошел с ума, и не нам его лечить. Все, что мы можем,– убегать на скорости 180 км/ч, пока не упремся в стену. Чистую белую стену, которую распишем красным и черным.Измени нашу участь, изрешети все бичи, начиная с бича по имени время. Подними и возвысь, где бы ни было, сущность наших стремлений и нашего счастья.

***

У Солнца много лучей-детей. Оно, как огромный подсолнух, разбрасывает свои семена по Вселенной. Несколько таких семян я ловлю своей кожей. Мы сидим на огромном камне. Ты положила голову мне на колени. Я перебираю пальцами твои густые светлые волосы, слушая твое нежное мурлыканье. Когда-нибудь лучи прорастут и во мне будет жить маленькое Солнце.


Сижу с закрытыми глазами, думаю о бескрайнем, спокойном море, о белоснежном айсберге, плывущем в огромном, холодном океане, – ровеснике самых страшных земных катаклизмов, которому миллионы лет и который видел самого Бога… Волны бьются об его ледяные стены, и под их мощными ударами кусок этой громадины обрушивается в пену, чтобы начать самостоятельное плавание к экватору. Мимо будут проплывать большие китобойные суда. Капитаны нахмурят брови, но уже прошли те времена, когда айсберги пугали даже бывалых моряков. Теперь все решают эхолоты и компьютеры, умело изменяющие курс «китоубийцы» и позволяющие судну спокойно двигаться дальше. А один самый загорелый матрос долго еще будет стоять на корме корабля, смотря на белую гору: там, где находится его дом, такие же снежные вершины обрамляют родное небо…

Стая фрегатов облюбовала неприступную скалу. В их бесконечном странствии на пути к гнездовью это последний шанс почувствовать что-то твердое под когтистыми лапами. Впереди недели пути… Фрегаты приводят себя в порядок, а огромное южное солнце соревнуется с оперением птиц-странников в яркости и красоте.

Пройдет несколько месяцев, и острые края ледяного гиганта начнут терять свою королевскую форму. Ветер и теплый воздух сделают свое дело: белая гора, напоминавшая самую неприступную из вершин Тянь-Шаня, станет похожа на здоровенный праздничный торт, который кто-то приготовил к торжеству и случайно уронил в океан… На двадцатой параллели к айсбергу пришвартуется корабль с японским морским флагом. Матросы зафиксируют множество железных тросов, вобьют в твердый, как алмаз, кристалл острые крепежи и погонят взятый на абордаж айсберг к своей базе. Там его распилят на куски, растопят в естественных условиях и разольют прозрачную чистейшую воду в миллионы маленьких бутылочек. Так айсберг станет водой «Фреидж», которая будет продаваться по подписке богатым и знаменитым. Они будут пить ее во время завтрака…

***

«А на что мы будем жить? – спрашивала ты, заставляя меня вернуться к реальности. – Нам нужны деньги. Много денег, потому что мы должны жить как боги, сошедшие с небес на землю. Мы должны одеваться только в самое лучшее. Тебе нужен быстрый мотоцикл, а мне… Мне много чего нужно. Новая фотокамера. Я хочу увидеть весь мир собственными глазами. Хочу фотографировать закат солнца в пустыне и его восход над Японским морем. Еще хочу покупать модные вещички в Токио, в районе Сохо. Хочу, хочу, хочу! Хочу, чтобы ты был рядом. Мы должны жить, как гореть! А то не успеем. А то жизнь кончится».
– У нас будет все, что мы только захотим! Главное – не бояться!
– Нам нечего бояться. Самое страшное с нами уже случилось…

***

Что с нами случилось? Мы встретили друг друга в мире, где боль лишь одна из многих составляющих жизни. Развороченные головы самоубийц, которым выстрелом снесло пол-лица, языки повешенных… лица синего цвета… вены, порванные тупыми лезвиями… Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой – с мысли об убийстве… Но даже если твое утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, это вовсе не означает, что места боли в твоей жизни нет. Она просто притаилась и ждет момента… Однажды боль придет и разорвет твое сердце на части. Когда ты поймешь, что твоя любимая трахается в соседней комнате с твоим другом, уверенная в том, что ты спишь пьяный, что это, бля, Новый год и все спят, потому что все пьяны. Но ты-то не спишь! Ты лежишь на диване, слушаешь их и думаешь о двух вещах: убийство или самоубийство?! Ты чувствуешь боль.
Что с нами случилось? Мы нашли друг друга, но не захотели себе врать, притворяться, гримасничать и кокетничать. Отдали себя волнам и поплыли… А вокруг нас – весь мир с огнями машин и витрин. Где любовь продается. Где боль продается. Где сытый платит деньги за право почувствовать себя выше голодного. Где на торгу самое дорогое, где все бегут ото всех. Где чувства… настоящие, честные, те, что недоступны пиджакам и бритым головам, прыщавым подросткам и откормившим жирные жопы офисным девицам, заканчивающим день сериалом «Секс в большом городе». Они готовы отдать все ради того, чтобы испытать настоящие чувства! А что может быть сильнее любви и боли. На, бери! Я вонзаю в твою руку перьевую ручку, как Джо Пеши в фильме «Казино» втыкал в горло ручку какому-то мажору. Тебе больно? Тебе не нравится. Никому не понравится. Зато теперь ты знаешь, что такое боль. Теперь пора узнать, что такое любовь.

Свет с трудом проникал в комнату сквозь занавески. Я сидел в кресле и прикладывал к носу мешочек со льдом. Пересчитав купюры, ты посмотрела на меня и улыбнулась. 20 000 долларов – это серьезно. У нас будут каникулы. Нас ждут Милан и Венеция. «Нужно купить солнечные очки и грим, – сказала ты, посмотрев на мое лицо. – Мне они тоже могут пригодиться…» Красная опухлость на твоей щеке начинала синеть. Это была просто игра. Игра, правила которой выдумали мы сами, в которую впустили боль и деньги. Не так уж и плохо играть, когда знаешь, что выиграешь при любом раскладе, потому что ты Бог своей игры.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.


...

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Пересматриваю Glass Mask. Китаджима Майя бедная золушка, которая бредит театром и кино. Химекава Аюми - дочь известной актрисы, мечтающая достичь персональной славы и превзойти свою мать, добившись легендарной роли, которую отдадут той, кого сочтет достойной первая исполнительница, обладающая эксклюзивными правами на постановку. Это роль Багровой Богини, духа сливового дерева. Между девушками разгорается настоящее состязание. Только начав карьеру, они не брезгуют никакими ролями, даже самыми проходными и странными, чтобы доказать свою многогранность. Каждая отдаёт должное уважение другой и ревностно следит за успехами соперницы. Попутно раскрывается очень много интересных нюансов. Как правильно изображать пантомиму. Как сыграть полноценный этюд, если ты можешь произносить лишь четыре слова. Как сесть на упавший стул. Как интерпретировать роль должным образом и отдаться ей целиком. Что делать, если тебе приходится выйти на сцену одной и отыграть спектакль, в котором задействовано ещё 14 человек, но они сейчас где-то застряли. Как не стушеваться, когда ты видишь, что тебя явно превосходят. Как сыграть второстепенную и даже третьестепенную роль так, чтобы зрители тебе симпатизировали и с упоением следили за твоей игрой. Или как не затмевать всех, кто играет с тобой. Очень много дельных советов и актерских постулатов, превосходящих скучные системы. Если у Аюми талант в крови вкупе с неисчерпаемой энергией, упорством и красотой, то у Майи есть природное чутьё и способность примерить любую маску, несмотря на свою невзрачность.

- Ты прохожая.
- Прохожая? Я старая или молодая? Какая у меня профессия? Куда я иду?


Одним словом, это превосходное аниме о гениях и талантах. Всем искренне рекомендую.

***

Расскажу и о своём театральном прошлом. Однажды матушка привела нас с сестрой в дк и там проходила игра, которую я полюбила всем сердцем на последующие 12 лет. А суть игры такова, что, выполняя различные задания, дошедшим до финала игрокам предстояло перевоплотиться в определенных персонажей по тематике игры, исполнить в этом образе знаменитый хит под фонограмму и оставаться в нём до конца. Лучших награждали дипломом ЕВА ( Её Величество Актриса или Его Величество Актёр) и Призом Зрительских Симпатий. Стоит ли говорить, что периодически я получала и то и другое. И даже пару раз раз случалось так, что я получала диплом ЕВА именно актёра, если мне доставались мужские образы, такое тоже случалось, потому что жюри было интересно как я их буду воплощать, когда они меня насмотрелись в женских. Да, в школе в меня тыкали пальцем, считали странной, но на этой игре я царила и это были мои два часа отрыва. И все это видели, включая людей, которые были мне небезразличны.

Сменив школу, я попала в театральный класс, мигом развеявший мои иллюзии на счет театрального будущего. Мне сразу дали по голове томом Станиславского ( он такой скучный, что читать его можно только в туалете) и сказали " Завтра мероприятие на Поклонной горе, вот тебе костюм кролика". Худрук был очень строг и неприятен. Первое время я не понимала его требований к этюдам и ко мне, а он не понимал моего самовыражения. Учительница этикета казалась мне безвкусной и напыщенной, она была похожа на жирную, ядовито наманикюренную кротиху. Учительница по вокалу наоборот была такой нежной ромашкой, что с ней рядом было трудно дышать. Злющая преподавательница сценречи комплексовала из за роста. На сценбою было страшновато прыгать через несколько парт, хотя преподаватель мне нравился. История театра - скука смертная. Я хотела блистать и меня крайне оскорбляло то что режиссер выделяет мне роль 4-й проститутки, например, с одной репликой " Я никогда не ношу шелковое бельё...". Меня сильно недооценивали первое время. Но вскоре ситуация перевернулась. Мы ставили этюд про беспризорников и в этом этюде нужно было петь. Я спела " Наверно, к следующей жизни, когда я стану кошкой..." и тут у режиссера и одноклассников падают челюсти, потому что их это зацепило. Я думаю, это и вправду прозвучало великолепно и очень ёмко в тот момент. У нас намечалась постановка " Дженни" по Гэлико в рамках акции по защите бездомных животных и тогда впервые все единогласно поддержали мою кандидатуру на главную роль.

Побудешь кошкой с мое,поймешь, что такое люди. Они нас держат, пока им удобно, а когда мы без всякой вины помешаем им, бросают, и живи, как хочешь, то есть помирай…Я сперва не верила, слушала, смотрела в окно. Потом стада мяукать все громче и громче, но никто меня не услышал и никто не пришел.С душой у меня стало худо. Сперва я тосковала по Бетси, потом почувствовала, что я ее ненавижу. Да, Питер, я научилась ненависти, а это хуже и голода и боли. С тех пор я не верю ни единому человеку.

Ради многогранности, однажды мы экспериментально махнулись ролями с Н. и мне довелось сыграть Лулу. Если Дженни присутствует почти весь спектакль, то эта кошка появляется в одном акте и она просто ходячая экзальтация.

"Отец мой король, мать – королева, сама я принцесса. Ты польщен?"
"Любишь ты чай? А кофе? Я обожаю маслины! В будущий четверг была дивная погода!"
"Мы в парке Хэмстед-хит.Я часто прихожу сюда помечтать…"
"Взбежим по лунному лучу!"


Далее мы ставили " Трёхгрошовую оперу". С самого начала проект то был заморожен, то снова размораживался, то к нам присоединялись французы, то не присоединялись, постоянно происходили рокировки ролей. В составе только нашего класса я играла заносчивую и вероломную Селию Пичем с замечательной песенкой "Титанов мысли и гигантов духа до гибели доводит потаскуха..." и дуэтом " И где же их луна над Сохо?" в золотистом свете рампы , в русско-французском Дженни-Малину, а в ученическо-преподавательском Люси Браун, дочь шерифа ( "И всякого дерьма я бояться не желаю -смешно!").

Перед выпуском худрук нас бросил и сбежал вместе со всей своей свитой.

***

Недавно в книжном случайно подслушала как одна женщина делится с подругой по телефону впечатлениями от спектакля " Актеры так орали, так орали, что у меня разболелась голова!".

В последний раз я сама была на " Русалке" в Театре Булгакова по приглашению своего клиента. Главная героиня действительно впала в кураж и завывала от начала до конца, а потом в финале девочка, играющая дочь русалки, истошно рефреном провизжала одну и ту же реплику раз пять, что тоже слегка резануло по ушам. Я аудиал, поэтому меня раздражают некрасивые голоса, ор и вытье на низких нотах. В этом и остальном, всё должно быть прекрасно, помпезно, экзальтированно, возвышенно. Театр - это праздник и лакомство для души. Жаль, что удаётся выбираться туда так редко сейчас.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Я с детства была такой. " Семья вместе - душа на месте". Это Луна в центре формулы души. Поэтому, когда кого-то не хватает, во мне всё переворачивается. Отец не вернулся с работы. Полночь. Нету.

Испуганный тон сестры спросонок меня накрутил. Проверяю ощущения. Если бы что-то случилось, я бы почувствовала и получила знак, верно?..

Ушёл без телефона,как назло, неизвестно с документами ли. Встревоженно одеваюсь и иду искать. Сначала планировала обойти соседние дворы, заглянуть в букмекерскую и к нашей доблестной полиции. Звоню в Бюро регистрации несчастных случаев, четко называю основные данные, но вопрос какого цвета куртка вызывает ступор и сомнения. Черная? Коричневая? Господи, не помню...

Как раз в этот момент он вернулся, к счастью.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
" Ты сказала, что у меня всё получится, но я жестоко проебался. Убирайся..."
" Ну что с работой у тебя? Опять занимаешься какой-то херомантией?"
" У меня командировка в Прагу на две недели, но я не знаю, когда вернусь".
" Я весь такой из себя Джеймс Бонд, так что буду порхать по миру и трахать твой мозг пустыми надеждами до Второго пришествия. Кстати, ты уже придумала имена для моего белого попугая и наших потенциальных детей?".
" Я не могу с тобой больше играть по причине отсутствия времени".
" Там сервер рухнул. Мне надо идти..."

Меня всегда очень и очень бесит, когда человек настолько занят, что ничего дальше своего носа не видит и не замечает. Я могу это стерпеть лишь, если сама кручусь в таком ритме и получаю достаточно внимания и восхищения с его стороны. Бесят оловянные киборги, отупевшие от своей рутины.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Ели́ца Тодоро́ва Тодоро́ва — болгарская фолк-певица и профессиональная перкуссионистка. Совместно с Стояном Янкуловым дважды представляла Болгарию на Евровидении в 2007 и 2013 годах.





Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.


В некоем городе, безымянном городе ночей, она раскладывала столик под деревьями на боковой аллее бульвара, где прочие предлагали свой товар. В тени, где были видны лишь ее светящиеся глаза, она сидела за покрытым фиолетовым сукном столом. На нем пылал огонь, не требующий топлива, не сжигающий кислорода, ибо питался фантазиями прохожих. Однако языки пламени шевелились от ветра и источали свет.

Мужчины и женщины шли к ней. Шли дети. Когда после полуночи ставила она под ветвями свой столик, шли они, точно сомнамбулы, страдающие бессонницей, помешанные, покинутые. Одинокие. Становились перед ней на колени на каменные плиты, и она, сложив ладони вместе, глядела им в глаза, заглядывала им в души, а потом разводила руки, и в раскрывшемся в ночи мерцающем просвете блестел ее товар - сны тех, кто приходил к ней. Ведь не своими снами торговала она, но снами других, что выуживала из их собственных черепов. Они выбирали один-другой из сверкающих образов, она же собирала выбранное и нашептывала назад, им в уши. Покупатели расплачивались и возвращались в постель, к затхлым от одиночества простыням, смотреть сон, рожденный собственной фантазией и вызванный к жизни торговкой снами.

Перед рассветом складывала она фиолетовое покрывало вместе с горящим огнем, стол и стул и спускалась в свою комнату в подвале. Половину ее занимала необъятная кровать с ямками от ее бедер и лопаток, с набросанными в беспорядке подушками нежнейшего гагачьего пуха, смятыми шелковыми простынями и хлопковыми одеялами. Идущие поверху окна закрывали бархатные шторы, сквозь которые кровавым пятном проступало полуденное солнце. Там она зажигала сандаловую палочку, меняла одну ночную рубашку на другую из своего гардероба, - ибо на улице и дома носила лишь ночные рубашки, - и падала в постель, утопая в пуху и сказочных снах. Она смотрела сны своих покупателей, выбирая по настроению. Случалось, она могла пожелать сон, где кормила грудью котенка, в другой раз - сон о падающем дереве с похожими на глаза плодами или о поющих камнях. Сон о лодке, медленно плывущей по пурпурной реке, или о подземной пещере, где она плавала верхом на прозрачной рыбе, мясо которой опадало, как лепестки, а потом она лезла, нагая, вдоль хребта к месту, где распускался огненный цветок. Сон, где обнаженные дети играли на тамбуринах на склоне горы. Сон о городе громадных женщин. Другие сны. Подчас совсем экзотические, с сюжетами беспорядочными, как стая саранчи. Комнату ее наполняли голоса, входя, она могла их слышать и видеть легкое колебание воздуха там, где сны стучались в двери этого мира. Она знала их и могла призвать их к себе - любимые грезы, своих друзей.

По вечерам она поднималась на улицу и бродила по бульвару, покупая лакомства у лоточников. Жареные каштаны, соленый арахис, пирожки с грибами, печенье с вишней, пирожные из сливок с миндалем. Ела она скорее для поддержания сил, ведь во сне она бывала на изысканных трапезах: ужины вдвоем при свечах на вересковых пустошах, пиршества на плывущих по реке плотах под серенады играющих на лютнях ласточек.

В своей ночной рубашке она блуждала по улицам, как сомнамбула, со взглядом, устремленным мимо прохожих. Даже дети не осмеливались бежать за ней, а юные повесы, взволнованные колыханием груди под тонким хлопком, не решались свистеть вслед, ибо все знали ее как Зелзалу, торговку снами, живущую врозь с другими.

Однажды ночью к ней подошел мужчина, которого она прежде не встречала, - высокий, с черными волосами, заплетенными в косички, тонкой козлиной бородкой и глазами, что впитали весь огонь с ее стола. Был он в черных брюках, заправленных в высокие черные сапоги для верховой езды, белой рубашке с оборками на рукавах, на шее - изумрудный шарф. На груди блестела серебряная цепочка. Достав кошелек, сшитый из бычьей мошонки, он бросил на стол золотой.

- Покажи мои сны, - попросил он, преклонив колени и молитвенно сложив на груди руки, и тут она ощутила внезапный укол, странное чувство в животе, и узнала желание, раньше приходившее только во сне. Она почуяла опасность, но уже не владела собой. И, подняв голову, кинулась в его душу. На коленях смиренно ожидал он, пока она погружалась в тьму рудника, вдоль серебряных прожилок, через петли артерий в покои сердца - четыре камеры, убранные красным бархатом.
- Сердце что костер, - были ее слова, - где сгораешь, но жаждешь сгореть. Я не знала, войдя, смогу ли остаться и уцелеть, но вернулась назад в свое тело с пригоршней снов, когда уже брезжил рассвет. Скорее, - развела она ладони. - Выбирай свой сон, - но не видела, что среди урожая его сердца был и один ее сон, где, нагая, перед незнакомцем она приподнимала груди, будто спелые фрукты, а на полуоткрытых губах мерцал отблеск пожара, пылающего внутри. Он с улыбкой указал, и она нашептала себя в его ухо.

В тот день он забрал ее тело в свой сон, а она унесла его в свою темную комнату, в свою мягкую постель. Даже не сменив рубашки, позабыв о благовониях, она очутилась в агонии жарких объятий. Пять ночей и пять дней не вставала она, перебирая сны, что взяла у высокого незнакомца, а когда проснулась, чары рассеялись. Отныне она должна была сменить ночь грез и иллюзий на свет солнца. Она поднялась на четыре ступени вверх из пучин добровольной спячки и распахнула двери в утро - такое яркое, полное такого гомона и суеты, что еще час она простояла на пороге, чтобы привыкли глаза, а старые сны клубами тумана сочились через открытую дверь и улетучивались в небо, где больше не было звезд. Зрачки ее не привыкли сужаться, и улица вначале казалась рекой огненных призраков, деревья - ливнями звезд. Но мало-помалу она стряхнула остатки долгого сна, смогла оглядеться, свыкнуться с шумом и красками и, наконец, шагнуть вперед. День был ей более чуждым, чем самый фантастический сон.

По всему городу расспрашивала она о нем, описывала длинные волосы цвета змеи, высокие сапоги и изумрудный шарф, взгляд, от которого замирает сердце; обходя квартал за кварталом, минуя аллеи и поднимаясь на холмы, стуча в каждую дверь, расспрашивала она, и все что-то слышали о высоком незнакомце. Ей попадались разные люди - добрые и злые, готовые помочь и равнодушные, сочувствующие и глумливые, пока, уже в предместье, не повстречалась старуха, сидевшая под деревом хурмы. В ответ на рассказ о незнакомце она кивнула с грустной улыбкой.
- Вернись назад, - сказала она. - Вернись в свою постель, к своим ночным занятиям, оставь эту погоню.
- Я не могу. Он завладел моим разумом. Его тело погубило мои сны.
- Тогда, - произнесла старуха, - мои уговоры тебя не остановят. Ты должна отправиться в лес, - она указала на зеленый сумрак далеко внизу. - Тебя полюбил демон. Он приходит ночью нежить тела молодых женщин и вторгаться в них, пока те спят, днем же возвращается в свое лесное жилище. Немало таких, что прямо в ночных рубашках ушли из освещенных лампадой спален на поиски пропавшего любовника, но ни одна не вернулась. Иди и ты, да не оглядывайся, - и карга ткнула Зелзалу в бок похожей на метлу рукой, отчего та едва не покатилась по склону к лесу.
Сколько она бродила здесь, ей было неведомо, как не знала она и в какой стороне ее дом. Кроме разодранной в отчаянии рубашки при ней остались лишь сны о любовнике-демоне, которые никогда не сотрутся из памяти.
- Не видал ли ты его? - взмолилась она. - Не слыхал ли о нем, не доносил ли до тебя ветер его голос?
Но Пико покачал головой.
- Прости, - сказал он.
- А, все равно. Буду спать. Он там, в моих снах, - она улеглась у остывших углей, и дыхание ее стало ровнее.
Трое суток он не отходил от нее, готовил поесть и поправлял одеяло, пока она спала, всматривался в ее лицо, овеянное снами. На третий вечер она сказала:
- Мне пора. Дальше в лесную чащу. Но ты кормил меня, ухаживал и выслушал мою историю. Хочешь увидеть сон?
- Мне нечем заплатить.
- Смотри на меня.
Он повиновался, и в мельчайших клеточках его тела, вдоль нервных окончаний тут же возникло странное ощущение нежнейшего прикосновения, как от усиков бабочки или крошечной мышки. После долгой паузы она смежила веки, улыбнулась и раскрыла ладони.
- Выбирай.

В светящемся коконе между ее ладоней, подобно сверкающим семенам, были рассыпаны его сны.
Он читал книгу, написанную вспышками молний. Он умыкнул сосуд с морским ветром. Он был рогат и танцевал у костра. В пещере искал он рассыпавшиеся слова. Крылатым взмывал он вдвоем с прекрасной девушкой с берега моря.
Разумеется, он выбрал последний, сон о полете. Кончиками пальцев она закрыла ему глаза.
- Спи, спи.

Призыв ее потерялся в зареве сна, что она сорвала, как цветок, внутри него и отдала назад.
Перед ними пронзительно синеет море, солнце мостит улицу золотым булыжником, волны ложатся у его ног. Он берет ее за руку, вместе они поднимаются с утрамбованного песка, и вот вокруг только трепет их крыльев, точно блестящие кривляющиеся силуэты собственных теней. Солнце обжигает ему скулы, как только что отчеканенная монета, волны кудрявятся, рассыпая соленую пену. Чайки, что увязались за ними, толкаясь, как непослушные подружки невесты, развернулись к берегу, и, оставив веющий над морем влажный ветер, возлюбленные устремляются в небо, в накаленную солнцем синеву, что становится все ярче. Тут сам воздух будет им опорой, они скользят, как по ковру, держась за руки, теперь уже за обе, и он смотрит в ее лицо. Лицо - спасательный круг, талисман, петля удавки, убежище и кандалы. Они сливаются в поцелуе: сияющее солнце, небо цвета индиго, морщины моря - весь мир застывает у них на губах. Он вновь открывает глаза, и она смеется.

Он проснулся с ее смехом в ушах и ощущением как наутро после первой ночи любви.
- О, - произнес он. От избытка чувств впору было разлететься на тысячи солнечных зайчиков. - О, о!
Зелзала ушла, бросив порванную ночную рубашку, как клочья чудесного сна. Радостный, как лягушка после дождя, Пико сложил пожитки, закинул на плечи рюкзак и пустился в путь, напевая. Ее дар мог оказаться самым ценным из всех, что перепали ему в пути. Дар его собственного желания, придающий силы.

Чем дальше шел он, тем выше становилась местность, воздух посвежел, так что теперь он спал, свернувшись вокруг костра, как вокруг нуждающегося в защите теплого ребенка, каждую ночь просыпаясь раз или два от впивающихся в бок сучков. Шатер ветвей простирался над самой головой, как в начале его пути, под ногами было сыро. Грибы росли сплошным ковром.

Внезапно он оказался в сосновом бору, задумчивый шепот сменил пронзительный шелест листвы. Смолистый воздух был холоден, как сталь. Два дня шел он по благоуханному покрову из игл, по зазубренным аллеям вдоль длинных кряжей. К вечеру второго дня он услышал плеск воды и вышел к водопаду, чьи струи пенились в маленьком зеленом бассейне. Он снял одежду и по обомшелым камням спустился в бассейн, где напился пахнущей ржавчиной и смолой воды, а потом встал под водопад, и крики его отдавались в скалах радостным эхом. Ночью он уснул под плеск воды и увидел еще один сон.

Прекрасная женщина в одной выцветшей синей блузе подходит к двери затерянного в лесу домика и стучится. Дверь отворяет высокий человек с длинными черными волосами, наклоняется, целует женщину в губы, берет за руку и уводит в дом. Они минуют череду пустующих комнат, где нет ничего, кроме вихрей пыли, поднятых их движением. Все комнаты одинаковые, кажется, что они снова и снова заходят в одну и ту же, пока не оказываются в последней, откуда нет выхода, а есть лишь дверь, через которую они вошли. Посредине постель, покрытая белой простыней, светящейся в предрассветном сумраке. Высокий мужчина оборачивается к женщине и начинает по одной расстегивать пуговицы ее блузы, медленно, будто каждая петля - дверь в новую комнату. Когда женщина обнажена, он укладывает ее на постель. Снимает с шеи изумрудный шарф, разрывает на четыре полоски и привязывает ее запястья и лодыжки к ножкам. И начинает раздеваться.

Был ли то сон Зелзалы, проскользнувший ему в ухо вместе с его собственным сновидением, или же он непонятно как стал свидетелем ее долгожданной встречи с любовником-демоном, сказать Пико не мог. Но предполагал второе. Он надеялся, что прекрасная торговка снами оставила свой мир темных и неуловимых образов и прибыла наконец в дом осязания, откуда уже нет выхода и где нет освобождения от блаженства.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Огонь, что в красных браслетах пляшет с лесом, щекоча ему пятки.
Огонь, что стремительным прыжком тигра срезает деревья золочеными мечами, оставляя зияющие прогары. Огонь, сжигающий жнивье на холмах Арауко. Его огненные языки лижут землю и разрисовывают холмы большими черными розами, точно шкуру пантеры. Огонь - яростный, гибкий и всегда полный силы.

Единственно-истинный цветок Земли, внезапно расцветшая фуксия в сорок лепестков, которая кружится, чтобы вдоволь напиться соком хмельного воздуха. Огонь, сокрушающий сонное оцепенение металлов. Он радостно плавит серебро и ему неймется увидеть, как стекают тяжелые капли странного пота, что белее магнолии.Огонь Любви, чьи слова не знают сна и нет у него даже самой простой кочерги, чтобы вовремя поправить поленья. Он превращает тело человеческое в удлиненное прозрачное стекло, где видна объятая пламенем саламандра, проникшая в самое сердце. Огонь Ненависти, что воздвигает самые причудливые сооружения. Огонь, что живет в нас, в людях, маленькие горчичные зерна Огня, которые бегут по нашей крови и делают нас живее, подвижнее, как сухие колючки аравийскую овцу. Огонь в глазах коршуна - стоячий, сухой... Огонь - веером зеленых лучиков в глазах ягуара. Коварный, искусный огонь жажды хмельного, который изводит, губит человека. Огонь, что согревает Песню. Огонь - яростный, гибкий и всегда полный силы.

Огонь испытанья, который закаляет в своем пламени все подлинное. Огонь Последнего Дня, когда лишь Верные не падут, они устоят, как опорные балки Мира. Огонь Святого Духа, огонь двух раскаленных добела углей, - двух голубиных крыл.Огонь, что пришел к нам с небес и вернется туда, когда свершит заповеданные ему Дела. Он одержит победу над Водой и вместе с ней сотворит пышную гортензию, но ее лепестки истончатся и облетят. Он одержит победу над Землей и сделает ее алой далией, но она будет уменьшаться, пока не станет жасмином чистейшего пепла. Огонь, который мерит дремлющую землю большими шагами, как Пророк, не знающий сна,Огонь - яростный, гибкий и всегда полный силы.

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.

Пламя, подобно ветру, самое легкое и подвижное существо мира... Его жизнь есть вечное бодрствование, вечное распространение, вечное поглощение. Где огонь вспыхивает, там он утверждает свою власть и празднует свою победу. Вот почему он является символом радостного преодоления, естественного триумфа, победоносного танца.

Да и могло ли быть иначе? Ведь огонь есть величайшая сила мира. Он есть источник жизни и судьба вселенной — живое дыхание Божие. Он светит и показывает: поэтому без огня нет ни очевидности, ни откровения. От него идет тепло и жар: поэтому ни жизнь, ни любовь невозможны без пламени. Он несет нам очищение и зовет нас к новым формам бытия: кто жаждет чистоты, тот должен готовиться к огненному очищению, а кто ищет прекрасной формы, тот должен сам возгореться внутренним пламенем. Огонь имеет власть преобразить и уничтожить: вот почему во всяком живом существе живет влечение к огню и страх перед огнем.

Пламенно горит солнце в середине мирового вращения — и земля кружится вокруг него в священном трепете и тихом блаженстве. Пламя живет и в глубине нашей планеты — и все земное ощущает благодатность этого сокровенного жара и содрогается от ужаса, когда это пламя обращается к нам, сотрясая под нами землю. И где бы у нас ни загорался огонь — всюду тотчас же собираются люди, влекомые его видом и жаром, и силою, и дивятся, как прикованные, и никак не могут наглядеться, вчувствуясь и трепеща, словно желая войти в него, слиться с ним и загореться; но берегутся огня и готовы бежать от него, ибо то, что земной огонь захватит в свою власть, он сожжет, испепелит и уничтожит...

***
Так, вся тварь стремится к огню — и пугается, как только он вступает в свою полную силу и развертывает все свое великолепие... Как ужасно было бы, если бы огонь совсем угас в мире и навеки воцарились мрак и холод... Какой страх объял бы вселенную, если бы пламя овладело всем сущим и испепелило его до конца.

Но мир создан в благом порядке. Благостно и мудро распределены среди твари дары огня. Каждое существо приобщается ему лишь в меру своих сил и способностей, приемля лишь столько от его света, от его напряжения, от его могущества, сколько оно в состоянии вынести. И все, что приемлет от огня, приемлет как бы искру Божию — чтобы достойно отвечать самому Творцу и Его дивному миру из глубины своего естества.

Вот откуда этот таинственный отблеск, испускаемый драгоценным камнем, этот слепящий луч алмаза, этот мягкий и бархатный огонь рубина, этот пламень желтого топаза, это сверкание изумруда и аквамарина, этот глубокий и скрытый огонь альмандина и хризоберилла...

А у растения — дано цветку, с его невинно-сияющим ликом, воспроизводить черты мирового светила и непосредственно обращаться к нему за теплом и светом...

А у животного свет сосредоточен в глазу, с его необузданным и неистовым, а потому страшным сверканием.

Но у человека, существа мыслящего и созерцающего, свет глаза преодолевает свою животную неистовость и лучится одухотворенно в обращении к миру и молитвенно в обращении к Творцу.

И так повсюду: где огонь светит, там он требует ответа и наслаждается в этом ответном луче своим собственным светом...

***
Эта встреча двух огней — мирового и личного — осуществляется всего совершеннее в человеке. Ибо здесь огонь становится пламенеющим духом и все его дары и способности проявляются в их высшей и превосходнейшей потенции. Ибо внешний, материальный огонь был вызван к жизни дуновением Божиим лишь в качестве живого прообраза самого Духа. И даже самый наивный, первобытный человек предчувствует, предвосхищает это высшее значение огня. Вот почему наши отдаленные предки, наивно-мудрые первочеловеки, молились земному огню, как живому символу Господа, поклонялись в нем чистому дыханию Творца, праздновали его явление, как начальное откровение Божие. Они поклонялись огню, а разумели Дух Божий. И это символическое поклонение же древне, как человеческий род; и продолжает жить в каждом из нас. Так и Гераклит греческий, пророк огня, света и разума, знал, что он говорил, когда воспевал в лице Огня божественную первостихию мира и когда утверждал, что Пламя есть Разум, а Разум есть Огонь...

Чем были бы мы без жара в сердце, без огня в молитве, без озаряющей очевидности в познании, без пламенной интенсивности в воле и в делах, без повелевающей, вдохновенной силы в очах? Но не значит ли это, что все наше лучшее достояние — самое благородное, самое прекрасное, самое мощное, что в нас есть — произошло от огня?..

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Strength ~ A print of the original painting by Emily Balivet, 2013.    The Strength card in the tarot represents a calm, inner strength and beauty.:

У человека с лучом «Силы» основная задача - структурировать других людей, объединять их усилия в достижении своей цели. При этом явно выделяются три типа проявления данной энергии: Иньская (Женская), Яньская (Мужская) и энергия Дао (объединение мужского и женского начала).

...

Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Именно поэтому я и спрашиваю " Какого хера?".