“Я умру от того, что немытый поем виноград...”
(из пьесы “Трамвай Желание”)
Больнее всего -
что равнодушию
учишься в самом расцвете жизни.
Оно неизбежно - как конец предписанный.
И вводишь его - чтобы знать наизусть -
в сердце, что подпортила грусть,
но зато забыло как надо ждать,
о собственном весе начав горевать.
Больнее всего -
что любимые самые
отучат тебя от веры,
инстинкта,
и чётко - как на учебной пластинке -
растолкуют тебе
анатомию грусти.
Они же - родня - и окажутся теми,
кто под кожу тебе
введут сомненья.
И ты, перестав их считать прегрешеньем,
скажешь себе про грусть: Ну и пусть!
Больнее всего -
что взгляд незнакомца -
когда на тебе вдруг остановится -
разбудит сердце твоё и отправит
в рифмованный и гарцующий бег
за правдой, скрывшейся на ночлег.
А если не он, не вырванный взгляд, -
то фраза, вырванная из контекста,
отбросит в юность, в забытое место:
“Я умру от того, что немытый поем виноград...”
Больнее всего -
что некому будет
тебе потом уже объяснить -
как просто было
простою причудой
душу в самой себе воскресить.
И подобно писаке, лишенному дара
увидеть главное -
но приставшему к частностям,
ты, когда растратишься даром,
пристанешь к тем, к кому непричастна.
И станешь потом, потирая затылок,
вспоминать эту фразу, как некий обряд:
“Я умру от того, что немытый поем виноград...”
(из пьесы “Трамвай Желание”)
Больнее всего -
что равнодушию
учишься в самом расцвете жизни.
Оно неизбежно - как конец предписанный.
И вводишь его - чтобы знать наизусть -
в сердце, что подпортила грусть,
но зато забыло как надо ждать,
о собственном весе начав горевать.
Больнее всего -
что любимые самые
отучат тебя от веры,
инстинкта,
и чётко - как на учебной пластинке -
растолкуют тебе
анатомию грусти.
Они же - родня - и окажутся теми,
кто под кожу тебе
введут сомненья.
И ты, перестав их считать прегрешеньем,
скажешь себе про грусть: Ну и пусть!
Больнее всего -
что взгляд незнакомца -
когда на тебе вдруг остановится -
разбудит сердце твоё и отправит
в рифмованный и гарцующий бег
за правдой, скрывшейся на ночлег.
А если не он, не вырванный взгляд, -
то фраза, вырванная из контекста,
отбросит в юность, в забытое место:
“Я умру от того, что немытый поем виноград...”
Больнее всего -
что некому будет
тебе потом уже объяснить -
как просто было
простою причудой
душу в самой себе воскресить.
И подобно писаке, лишенному дара
увидеть главное -
но приставшему к частностям,
ты, когда растратишься даром,
пристанешь к тем, к кому непричастна.
И станешь потом, потирая затылок,
вспоминать эту фразу, как некий обряд:
“Я умру от того, что немытый поем виноград...”