Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
В этот день трава стала особенно изумрудной, а небо – особенно пронзительным.Всё, как полагается.
Рэй присел на край кровати. Сегодня его тело было особенно тяжелым - девяносто два года, шутка ли.
Тяжело стучало сердце об изломленные прутья рёбер, тяжело поднимались лёгкие, только из уважения всё еще слушаясь своего хозяина, тяжело соединялись нейронные цепи в мозгу – всё сегодня было слишком тяжело, чтобы продолжать.
Гостья неловко кашлянула и тихо спросила:
- Сегодня?
У таких людей она спрашивала разрешения. Таких людей можно и подождать. Он кивнул – молча, так оглушительно сохраняя тишину, как могут только те, кому есть, что сказать. Но…
Но он был стар. И неповоротлив. И…
Ему всё еще было, что сказать.
Но он был стар…
Рэй кивнул.
- У меня для тебя подарок..кстати, - и снова так неловко прозвучала его старая приятельница.
- Подойди, пожалуйста, к зеркалу, - попросила она.
Это другим она приказывала. Его – просила.
Он послушно подвинулся к зеркалу. В нём должен был бы отразиться дряхлый старик – и это было бы правильно. А отразилась лишь тень чего-то очень яркого и сильного. Местами в тени виднелись просветы, отчего она напоминала древние лохмотья.
- Что это? – спросил Рэй.
- Твоя душа, - как-то торопливо ответила Смерть.
Он оглядел её со всех сторон, насколько позволяла ему шея.
- я представлял её не такой потрепанной.
- Это потому, что ты уже отдал кусочки своей души, - она кивнула на книги, и Рэй понимающе улыбнулся. Сколько жизней, судеб, миров он создал. Сколько ведьм, детей, людей, созданий, существовавших когда-то только внутри него – всех…почти всех он успел выпустить.
Он улыбнулся еще шире, и Смерть облегченно вздохнула – дело налаживалось.
- Ты позволишь? - спросила она, осторожно беря его за руку.
И снова Рэй кивнул.
И они понеслись – так быстро, и так далеко, как он никогда не умел, будучи живым. За мгновения они пролетели множество мест, где трава приняла свой насыщенный влагой изумрудный оттенок, а небо пропиталось туманом от огорчения.
И все-таки это был праздник. Это был день Рэя.
- Посмотри, - предложила она, застыв над тихо сидящей парой.
Молодожены сидели, обнявшись, перед рассыпанной кучкой книг, и на всех них было его имя. Они не шли в постель – они грустили.
- Загляни в их глаза, - раздался её печальный шёпот.
И он увидел своё отражение в глазах тоскливой пары.
- Кто они?
- Те, кто выросли на твоих рассказах, Рэй. Пойдем, я покажу тебе еще, - и Смерть чуть увереннее ухватила его за руку, и клочья его души полетели с ней, чтобы за несколько секунд заглянуть в глаза всему человечеству. Чтобы он увидел, как частички его души колышутся яркими бликами на поверхности их душ.
- Это всё ты, Рэй. Я не знаю, что там, куда я обычно провожаю людей – мне стыдно, когда я не могу им ответить на единственный и вечно повторяемый вопрос – а есть ли что-нибудь за дверью, к которой я их подвожу. Но у твоей души другая судьба.
Смерть сделала паузу, позволяя ему оглянуться. Это были хорошие годы.
«Но мне еще есть, что сказать», - с сожалением подумал Рэй.
- Выдыхай, - ласково прошептала Смерть. Она была счастлива – потому что так редко ей не нужно отвечать на тот единственный и вечно повторяемый вопрос, так редко попадаются такие люди, как…
Рэй выдохнул.
И последние клочья его души разлетелись по миру. Они попали в легкие читавших его книги людей, просочились в их глаза крупинками тумана, они растворились в столь разных новых душах. И в тысячах глаз появилось отражение очень важного, очень нужного человека, человека, которому еще есть, что сказать.
- Как хорошо, - прошептала последняя частичка его души, растворяясь в одном из многих, кто принял в себя его жизнь.
Они скажут за него.
Всё, что ему ещё нужно было рассказать – всё это ещё расскажут.
Пела трава, наливаясь синевой, пело небо, пел ветер, зарываясь в ветви деревьев, пели ведьмы, придуманные им."Рэй умер. Да здравствует Рэй!".