Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Всё здесь казалось словно закутанным в вату. Официант молча протянул нам меню и мы углубились в священный текст, сообщающий пароли, при помощи которых можно проникнуть в чуждый мир. Irish smile cup. Лимонное мороженое в бокале шампанского. Irish: пожалуй, соблазнительная мысль - отыскать для себя Ирландию в центре Парижа. Приятно представлять себе яркую белизну лимонного мороженого посреди пузырьков. поднимающихся из моря шампанского, холод кислого айсберга и тепло алкоголя. Следующая строчка меню манила лакончиным совершенством другого пароля. Чай с полным набором ( чай,гренки, варенье). Мы не успели проголодаться, но нам захотелось выплеснуть в эту суровую тишину немножко яркого беспорядка.
Мы сделали удачный выбор. Выслушав заказ, официант эхом его повторил, демонстрируя зарождающееся почтение. Он принёс нам чайник, глиняный горшочек, тосты на подогретой тарелке, пузатую фарфоровую вазу, внутри неё пылала тёмным огнём гора варенья, которую можно было долго, очень долго исследовать. Стоило погрузить туда ложку, и возникали прозрачные склоны с непрочными, мгновенно оплывающими гребнями. От лампы на смородинных ледниках плясали блики и зыбкие тени. Как только официант отошёл от столика, мы принялись есть варенье прямо ложками - ради наслаждения запретным, ведь так, украдкой, получается куда слаще. А потом в наши тела пролился, умиротворяя их своей чуточку блеклой силой, крепкий чай с молоком. Взгляды прохожих по ту сторону дымчатого стекла на несколько секунд замирали, стараясь проникнуть вглубь потаённой таверны.
Надёжно укрывшись в своём чайно-греночно-вареньевом поезде, мы с улыбкой принимали это мимолётное любопытство. Порой чьё-нибудь лицо приникало к стеклянной перегородке - и поспешно отстранялось, обнаружив сразу за ней спокойный, слегка снисходительный взгляд.
Укрывшись в самом сердце тайны, мы чувствовали себя посвящёнными, первыми обитателями этой планеты, заключённой внутри Парижа. У каждой встречи есть своя планета: у нашей планеты пока не было имени, но уже были образы.