Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Мне впору топтать сонную землю в роли юродивой нищей
Мне хочется плакать навзрыд, но надо ползком сквозь слёзы – в огнище
В моих кулаках пустота, в кармане – ракушки, в крови антидоты
Я смею писать записки про Бога на тонких листках блокнота
Он прячется в юных солдатских телах, что рвутся в тряпьё на войнах
Он смотрит из глаз животных, смиренно ждущих на скотобойнях
Он щурится из под ресниц дошедшей до «дна» заплаканной бляди
Он там, во взгляде худющей старушки, просящей «подай Христа ради!»
Он в стоне той матери, что безутешна, лаская больного ребёнка
Он в синих набухших венах брошенной женщины, пьющей горько
Душевнобольные твердят, будто он - санитар, утирающий слёзы
А дети чуют его теплоту под маской Деда Мороза
Он в радостном выдохе той, что едва родила; во вдохе младенца
Он в сердце жестоком штопает рваные дыры – добреет сердце
Он в звуках слова «люблю», в кристалликах льда и в гаснущих звёздах
Он тут, он везде и рядом. Он там, где страшно. Он там, где поздно
Я выпью вина, я слишком устала, я будто прошита током
Но он - в кружеве букв, написанных тёплым кровавым соком
Он здесь, прямо во мне, поёт изнутри, щекочет под кожей
И я говорю «спасибо, что - есть, что - здесь, что - со мною, Боже».