Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Суть книги: Влад обнаруживает в себе способность создавать узы. Если он уходит, то люди начинают чахнуть и умирать. Повзрослев, он становится знаменитым писателем и однажды встречает женщину с таким же смертоносным магнетизмом. Вместе они пытаются постичь природу своей " избранности".
– Какая я жертва? Я победитель…
Он оттолкнулся от ствола и, проваливаясь чуть не по колено, подошел к женщине. Положил руки ей на плечи – пальцы тут же утонули в рыжем меху.
– Лиса, – сказал Влад. – Я поймал лису… Прощайте.
И нашел ее губы.
Послушай, красавица, что я расскажу тебе. Ни один доктор, ни один экстрасенс, ни знахарь, ни прочий шарлатан не отвяжут тебя от меня. Ровно как и меня от тебя. Мы скованы большой цепью… ржавой, но крепкой, и очень короткой. И так нам предстоит жить – год за годом, до старости; и тот из нас, кто сдохнет первым – будет счастливчик, потому что второй сдохнет в корчах над его трупом безо всякого комфорта. Ясно?
Они ужинали в кухне, сидя друг против друга; круг света от лампы лежал на , все, попадавшее в этот круг, казалось ясным и простым, зато оставшееся за гранью, в полумраке кухни, было таинственным и пугающим. Особенно пугающим было спокойное лицо Анжелы; Влад ждал подвоха - и дождался наконец.
- Скольких людей ты убил? - вкрадчиво спросила она, когда подошел черед чая.
- Я писатель, а не наемный убийца, - сказал он мягко. - Ты что-то перепутала.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я, - сказала она еще более вкрадчиво. - Те люди, с которыми ты был близок, дружил, любил, да просто учился в школе? Где они все, я что-то их не вижу поблизости, а?
Влад опустил глаза. Кажется, свет лампы стал ярче; белый круг напоминал об операционной, посуда на столе хирургически поблескивала, отблесками резала глаз.
- Я убил одного человека, - сказал он тихо. - Моего школьного друга. Он знал обо мне правду. Но оба мы тогда надеялись, мы не знали, что от этого умирают. Нам было по семнадцать лет.
- Ты скромничаешь, - сказала Анжела. - Или боишься посмотреть правде в глаза. Если так легко к тебе привязаться, и привязаться до смерти.
- Ко мне не так легко привязаться, - сказал Влад еще тише. - Надо общаться со мной, достаточно долгое время.
- Я заметила, - сказала Анжела сквозь зубы. Влад оторвал глаза от двузубой вилки, лежавшей на краю тарелочки с нарезанным лимоном:
- Я сразу и навсегда расставался с женщинами, делившими со мной постель. Ты прекрасно понимаешь, почему.
- Ну ты даешь, - сказала Анжела. - То есть ты соблазнял бабу, а переспав с ней, тут же посылал подальше? Чемпион. Нет, честно. Даже уважение какое-то возникает. И сколько же их было?
Влад долго разглядывал ее лицо. Невозмутимое, в чем-то даже обаятельное лицо уверенной в себе женщины.
- Почему же ты не скажешь, что спас мне жизнь? - негромко спросила Анжела. - Ты бы мог окоротить меня. Ты бы мог сказать: я тебе жизнь спас! Цени!
Влад молчал.
- Правда, тогда я сказала бы, - с усмешкой продолжала Анжела, - что ты не меня спасал, а собственную шкуру.Хреново тебе сделалось, и ты прибежал ко мне, чтобы обогреться, признайся, так было дело? Влад молчал.
- Так или не так, - Анжела, не поморщившись, бросила в рот кусок лимона, - зато теперь ты убежден, что спас этой мерзавке жизнь, что она одна во всем виновата. Привязалась, понимаете ли, к честному человеку.Сколько трупов на твоем счету, а, честный человек? Тебе давно не восемнадцать лет, пожил на свете, слава богу, в свое удовольствие. И никого-никого не бросил? Ни от кого не сбежал? Правда?
- Мне кажется, - сказал Влад, глядя в ее прищуренные глаза, - мне кажется, что те, кого ты бросила на смерть, являлись к тебе прошлой ночью. Ты их забыла, а теперь вспомнила. Потому тебе так хочется поверить в массовые убийства, которые я, по твоим словам, совершал. Так?
- Хреновый из тебя проповедник, - сказала Анжела. - Ты даже не догадался воззвать к моей совести. Ты забыл расплакаться о моей погубленной душе.
- Плевал я на твою душу, - искренне признался Влад. - Для меня куда важнее понять, что ты на самом деле знаешь об узах. Одинакова ли их природа - у тебя и у меня. Ну и потом, в самом конце, я спрошу тебя: как ты использовала узы в своей полной событий жизни? Ведь ты использовала их умело, как профессор указку. Ты прекрасно знала, что одна ночь с мужчиной, в особенности если ты по-настояшему нравишься ему, а он привлекателен для тебя, что одна ночь привяжет его так, как если бы вы целый месяц прожили в одной комнате. После длительного расставания - и болезненного разрыва уз - новая встреча обеспечивает еще более цепкое привыкание. Ты сделала все мастерски, профессионально, и это наводит меня на мысль.
Влад выжидающе замолчал.
- Ничего ты не хочешь понять, - безнадежно сказала. Анжела. - Ничего ты не хотел бы узнать. Это все слова, ты привык пользоваться словами, как богач привыкает пользоваться особыми сортами туалетной бумаги.
- Зачем же ты завела этот разговор? - удивился Влад. Анжела долго молчала.
- Как же я тебя ненавижу, - призналась она наконец. Поднялась и ушла к себе.
– Какая я жертва? Я победитель…
Он оттолкнулся от ствола и, проваливаясь чуть не по колено, подошел к женщине. Положил руки ей на плечи – пальцы тут же утонули в рыжем меху.
– Лиса, – сказал Влад. – Я поймал лису… Прощайте.
И нашел ее губы.
Послушай, красавица, что я расскажу тебе. Ни один доктор, ни один экстрасенс, ни знахарь, ни прочий шарлатан не отвяжут тебя от меня. Ровно как и меня от тебя. Мы скованы большой цепью… ржавой, но крепкой, и очень короткой. И так нам предстоит жить – год за годом, до старости; и тот из нас, кто сдохнет первым – будет счастливчик, потому что второй сдохнет в корчах над его трупом безо всякого комфорта. Ясно?
Они ужинали в кухне, сидя друг против друга; круг света от лампы лежал на , все, попадавшее в этот круг, казалось ясным и простым, зато оставшееся за гранью, в полумраке кухни, было таинственным и пугающим. Особенно пугающим было спокойное лицо Анжелы; Влад ждал подвоха - и дождался наконец.
- Скольких людей ты убил? - вкрадчиво спросила она, когда подошел черед чая.
- Я писатель, а не наемный убийца, - сказал он мягко. - Ты что-то перепутала.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я, - сказала она еще более вкрадчиво. - Те люди, с которыми ты был близок, дружил, любил, да просто учился в школе? Где они все, я что-то их не вижу поблизости, а?
Влад опустил глаза. Кажется, свет лампы стал ярче; белый круг напоминал об операционной, посуда на столе хирургически поблескивала, отблесками резала глаз.
- Я убил одного человека, - сказал он тихо. - Моего школьного друга. Он знал обо мне правду. Но оба мы тогда надеялись, мы не знали, что от этого умирают. Нам было по семнадцать лет.
- Ты скромничаешь, - сказала Анжела. - Или боишься посмотреть правде в глаза. Если так легко к тебе привязаться, и привязаться до смерти.
- Ко мне не так легко привязаться, - сказал Влад еще тише. - Надо общаться со мной, достаточно долгое время.
- Я заметила, - сказала Анжела сквозь зубы. Влад оторвал глаза от двузубой вилки, лежавшей на краю тарелочки с нарезанным лимоном:
- Я сразу и навсегда расставался с женщинами, делившими со мной постель. Ты прекрасно понимаешь, почему.
- Ну ты даешь, - сказала Анжела. - То есть ты соблазнял бабу, а переспав с ней, тут же посылал подальше? Чемпион. Нет, честно. Даже уважение какое-то возникает. И сколько же их было?
Влад долго разглядывал ее лицо. Невозмутимое, в чем-то даже обаятельное лицо уверенной в себе женщины.
- Почему же ты не скажешь, что спас мне жизнь? - негромко спросила Анжела. - Ты бы мог окоротить меня. Ты бы мог сказать: я тебе жизнь спас! Цени!
Влад молчал.
- Правда, тогда я сказала бы, - с усмешкой продолжала Анжела, - что ты не меня спасал, а собственную шкуру.Хреново тебе сделалось, и ты прибежал ко мне, чтобы обогреться, признайся, так было дело? Влад молчал.
- Так или не так, - Анжела, не поморщившись, бросила в рот кусок лимона, - зато теперь ты убежден, что спас этой мерзавке жизнь, что она одна во всем виновата. Привязалась, понимаете ли, к честному человеку.Сколько трупов на твоем счету, а, честный человек? Тебе давно не восемнадцать лет, пожил на свете, слава богу, в свое удовольствие. И никого-никого не бросил? Ни от кого не сбежал? Правда?
- Мне кажется, - сказал Влад, глядя в ее прищуренные глаза, - мне кажется, что те, кого ты бросила на смерть, являлись к тебе прошлой ночью. Ты их забыла, а теперь вспомнила. Потому тебе так хочется поверить в массовые убийства, которые я, по твоим словам, совершал. Так?
- Хреновый из тебя проповедник, - сказала Анжела. - Ты даже не догадался воззвать к моей совести. Ты забыл расплакаться о моей погубленной душе.
- Плевал я на твою душу, - искренне признался Влад. - Для меня куда важнее понять, что ты на самом деле знаешь об узах. Одинакова ли их природа - у тебя и у меня. Ну и потом, в самом конце, я спрошу тебя: как ты использовала узы в своей полной событий жизни? Ведь ты использовала их умело, как профессор указку. Ты прекрасно знала, что одна ночь с мужчиной, в особенности если ты по-настояшему нравишься ему, а он привлекателен для тебя, что одна ночь привяжет его так, как если бы вы целый месяц прожили в одной комнате. После длительного расставания - и болезненного разрыва уз - новая встреча обеспечивает еще более цепкое привыкание. Ты сделала все мастерски, профессионально, и это наводит меня на мысль.
Влад выжидающе замолчал.
- Ничего ты не хочешь понять, - безнадежно сказала. Анжела. - Ничего ты не хотел бы узнать. Это все слова, ты привык пользоваться словами, как богач привыкает пользоваться особыми сортами туалетной бумаги.
- Зачем же ты завела этот разговор? - удивился Влад. Анжела долго молчала.
- Как же я тебя ненавижу, - призналась она наконец. Поднялась и ушла к себе.
-
-
29.09.2015 в 09:23спасибо за эту рекомендацию.))