Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
— Итак, вы не желаете, чтобы я стал вашим мужем?
Она пристально поглядела на него и ответила:
— Нет.
— А любовником? -- спросил Гренгуар.
Она состроила гримаску и сказала:
— Нет.
— А другом? - настаивал Гренгуар.
Она опять пристально поглядела на него и, помедлив, ответила:
— Может быть.
Это "может быть", столь любезное сердцу философа, ободрило Гренгуара.
— А знаете ли вы, что такое дружба? - спросил он.
— Да, - ответила цыганка. — Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.
— А любовь?
— О, любовь! -- промолвила она, и голос ее дрогнул, а глаза заблистали. -Любовь- это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это -небо!
Тут лицо уличной плясуньи просияло дивной красотой; Гренгуар был потрясен -- ему казалось, что красота Эсмеральды находится в полной гармонии спочти восточной экзальтированностью ее речи. Розовые невинные уста Эсмеральды чуть заметно улыбались, ясное, непорочное чело, как зеркало от дыхания, порой затуманивалось какой-то мыслью, а из-под опущенных длинных черных ресниц струился неизъяснимый свет, придававший ее чертам ту идеальную нежность, которую впоследствии уловил Рафаэль в мистическом слиянии девственности, материнства и божественности.
— Каким же надо быть, чтобы вам понравиться? -продолжал Гренгуар.
— Надо быть мужчиной.
— А я? - спросил он. - Разве я не мужчина?
— Мужчиной, у которого на голове шлем, в руках шпага, а на сапогах золотые шпоры.
— Так!- заметил Гренгуар. -Значит, без золотых шпор нет и мужчины.Вы любите кого-нибудь?
— Любовью?
— Да, любовью.
Она призадумалась, затем сказала с каким-то особым выражением:
— Я скоро это узнаю.
— Отчего же не сегодня вечером? - нежно спросил поэт-Почему не меня?
Она серьезно взглянула на него.
— Я полюблю только того мужчину, который сумеет защитить меня.
Она пристально поглядела на него и ответила:
— Нет.
— А любовником? -- спросил Гренгуар.
Она состроила гримаску и сказала:
— Нет.
— А другом? - настаивал Гренгуар.
Она опять пристально поглядела на него и, помедлив, ответила:
— Может быть.
Это "может быть", столь любезное сердцу философа, ободрило Гренгуара.
— А знаете ли вы, что такое дружба? - спросил он.
— Да, - ответила цыганка. — Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.
— А любовь?
— О, любовь! -- промолвила она, и голос ее дрогнул, а глаза заблистали. -Любовь- это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это -небо!
Тут лицо уличной плясуньи просияло дивной красотой; Гренгуар был потрясен -- ему казалось, что красота Эсмеральды находится в полной гармонии спочти восточной экзальтированностью ее речи. Розовые невинные уста Эсмеральды чуть заметно улыбались, ясное, непорочное чело, как зеркало от дыхания, порой затуманивалось какой-то мыслью, а из-под опущенных длинных черных ресниц струился неизъяснимый свет, придававший ее чертам ту идеальную нежность, которую впоследствии уловил Рафаэль в мистическом слиянии девственности, материнства и божественности.
— Каким же надо быть, чтобы вам понравиться? -продолжал Гренгуар.
— Надо быть мужчиной.
— А я? - спросил он. - Разве я не мужчина?
— Мужчиной, у которого на голове шлем, в руках шпага, а на сапогах золотые шпоры.
— Так!- заметил Гренгуар. -Значит, без золотых шпор нет и мужчины.Вы любите кого-нибудь?
— Любовью?
— Да, любовью.
Она призадумалась, затем сказала с каким-то особым выражением:
— Я скоро это узнаю.
— Отчего же не сегодня вечером? - нежно спросил поэт-Почему не меня?
Она серьезно взглянула на него.
— Я полюблю только того мужчину, который сумеет защитить меня.