Моя жизнь - совокупность моих выборов, а не чьих-то преступлений.
Вот дьявол сам, кому ничто не свято,
Мясник, перед которым все - телята.
Нет силы, что такого уняла бы.
Кто ж на него найдет управу? Бабы.
Он хочет иль не хочет - он готов.
Таков уж плоти полновластный зов.
Ему на гражданский кодекс и Библию наплевать,
Он собственным нахальством упоен,
Вблизи себя не терпит женщин он,
Он знает, что от баб добра не ждать.
Пусть не кичится, ибо на поверку
Он рано или поздно ляжет сверху.
Титанов мысли и гигантов духа
До гибели доводит потаскуха.
Смеются над несчастными. И что же?
Насмешника хоронят шлюхи тоже.
Он хочет иль не хочет - он готов.
Таков уж плоти полновластный зов.
Один стал христианином,
другой - анархист скорей.
Тот знает гражданский кодекс,
а этот несведущ в нем.
Иной толкует о диете днем,
Под вечер полон он других идей.
А ночью - так выходит на поверку -
Он просто-напросто ложится сверху.
Мясник, перед которым все - телята.
Нет силы, что такого уняла бы.
Кто ж на него найдет управу? Бабы.
Он хочет иль не хочет - он готов.
Таков уж плоти полновластный зов.
Ему на гражданский кодекс и Библию наплевать,
Он собственным нахальством упоен,
Вблизи себя не терпит женщин он,
Он знает, что от баб добра не ждать.
Пусть не кичится, ибо на поверку
Он рано или поздно ляжет сверху.
Титанов мысли и гигантов духа
До гибели доводит потаскуха.
Смеются над несчастными. И что же?
Насмешника хоронят шлюхи тоже.
Он хочет иль не хочет - он готов.
Таков уж плоти полновластный зов.
Один стал христианином,
другой - анархист скорей.
Тот знает гражданский кодекс,
а этот несведущ в нем.
Иной толкует о диете днем,
Под вечер полон он других идей.
А ночью - так выходит на поверку -
Он просто-напросто ложится сверху.